— Но я не могу оставить тебя здесь одну.
— Я и не буду здесь одна. Я буду с Анной и Эмметом.
— Тебе не следует вести машину.
— Почему?
— А если у тебя начнется еще один приступ?
— Тогда меня повезет Эммет.
— А чем ты займешься, прежде чем ехать к психоаналитику?
— Напишу статью для газеты.
— Мы отправили целую пачку статей в газету на прошлой неделе. Мы уже обгоняем график примерно статей на двадцать.
Хотя она еще не успокоилась, она постаралась ответить ему более ровным тоном:
— Мы обгоняем график на двадцать статей, потому что пятнадцать из них написал ты. Пора и мне внести мой вклад. Если мы обгоним график на двадцать одну статью, ничего страшного не случится.
— На моем столе лежит материал о той женщине в Северной Каролине, которая может предсказывать пол еще не родившихся детей, только дотронувшись до матери. Ею занимаются сейчас в Дьюкском университете.
— Вот об этом я и напишу.
— Хорошо, если ты чувствуешь, что у тебя достаточно сил...
— Да, достаточно. А ты поезжай в магазины «Гуч-чи», «Джиорджио», «Френч Конер», «Джуэл Парк», «Куреже» и «Ван Клиф и Арпельз»[1] — и купи мне красивых вещей к Рождеству.
Стараясь сдержать улыбку, он сказал:
— Но я уже приглядел кое-что в «Вулворте»[2].
— Ах, — ответила она, подыгрывая ему, — тогда не забудь, что я, в таком случае, приготовлю для тебя вместо подарка чек на покупку гамбургера.
Он изобразил, что разочарован.
— Ну хорошо, я выберу что-нибудь в «Гуччи» и «Эдвардз Лоуэл» к тому подарку, который я уже выбрал в «Вулворте».
Она широко улыбнулась.
— Давай, давай. Может, тогда я и позволю провести тебе ночь здесь, а не в машине.
Он рассмеялся и поцеловал ее.
— М-м-м, — сказала она. — Опять.
Она знала, что она любима, и эта уверенность немного сглаживала тот ужас, который она пережила в последние дни.
Центральной частью офиса доктора Каувела была коллекция, насчитывавшая сотни стеклянных собачек, которая была размещена на стеклянных и металлических полках по одну сторону от его стола. Ни один из экспонатов этого зверинца не был больше ладони Мэри, а большинство были значительно меньше. Тут были стеклянные собаки всех цветов: голубые, коричневые, красные, чисто-белые и молочно-белые, черные, оранжевые, желтые, пурпурные, зеленые, прозрачные и матовые, в полосочку и в горошек. Тут были комнатные собаки и собаки крупных пород. Одни из них лежали, другие сидели, стояли, бежали или были запечатлены в момент стойки. Бассеты, борзые, эрдели, немецкие овчарки, пекинесы, терьеры, сенбернары и еще дюжина разных пород. Сука с малюсенькими щенками из хрупкого стекла стояла вблизи комической группки, состоявшей из собак, игравших на различных инструментах — флейте и барабане — и трубивших в рог для гончих собак. Несколько любопытных фигурок поблескивали в темноте молчаливого зоопарка: подстерегающий цербер, демоны с собачьими мордами и высунутыми языками.
