Удары топора стали с учащенной быстротой обрушиваться на дверь, оглушительным грохотом отдаваясь в ушах Клэр, когда она все же встала у кромки оконной рамы и, придерживая одной рукой ее верхний край, плотно прижала к себе другой Мелиссу, после чего шагнула вперед, скользнув спиной о край подоконника.
По позвоночнику метнулась обжигающая, острая боль, которая тут же потонула в жутковатом ощущении свободного падения, показавшегося ей взрывом абсолютной свободы, настолько пронзительной и ужасающей, что она невольно вытянула свободную руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь, сохранить равновесие – как если бы летела не сквозь пустоту воздуха, а погружалась в толщу воды. Но уже через долю секунды она снова инстинктивно вспомнила про Мелиссу, еще крепче прижала ее к себе и тут же ощутила удар; оказавшись на бревнах, Клэр поняла, что сделала что-то не так, поскольку уже через мгновение ее залил свет звезд, тут же сменившийся кромешной тьмой, к которому примешивался аромат еловой хвои, пропитавший ночной воздух.
* * *
Полностью парализованный от шока, Дэвид лежал на полу и смотрел на возвышавшийся над ним пустой экран монитора.
Он узнал эту фразу, хотя никак не мог понять, откуда она взялась – такая простая, без конца крутящаяся в голове.
«Леса здесь темные». Темные.
Он все еще продолжал воспринимать доносившиеся из телевизора голоса и прочие звуки, пока кто-то с силой не ударил по деревянному ящику, вслед за чем в нос ударил характерный запах горелой проводки, и Дэвид тут же вспомнил, кто он такой, где находится – и кто этот странный хирург, который в данный момент оперировал его, свесив над ним свои обнаженные, окровавленные груди.
Дэвид не помнил, как девушка-хирург расстегивала его рубашку, хотя наверняка было и это – ведь в противном случае она не смогла бы добраться до его раны; и вот сейчас она проводит скальпелем острую и тонкую полоску, тянущуюся от его ключицы – через грудину – прямо к животу, и вслед за этой полоской тянется едва слышный звук расходящейся под ее пальцами плоти.
Но какая же поразительная у нее анестезия. Скользнув взглядом вниз, он увидел свои собственные органы, лежащие под дымящимся тонким слоем крови, свои легкие, сердце, а чуть ниже – диафрагму, желудок, печень.
И главное – никакой боли.
Единственное, что он чувствовал, был лишь зуд в области ключицы, да еще разве что прикосновение чего-то очень холодного – как если в жаркий летний полдень выпить стакан ледяной воды и чувствовать при этом, как она движется по твоему пищеводу.
