Вторая Похищенная не столько увидела, сколько почувствовала, что остальные также оказались внутри дома, а потом услышала сдавленный вздох жены того мужчины.
Она кинула взгляд в сторону раздвижных дверей – там были они, еелюди.
А затем еще плотнее прижалась к мужчине. И вонзила в него свои зубы.
В самый последний миг мужчина все же успел напрячься и отдернуться от нее, так что вместо мягкой плоти шеи ее зубы почувствовали под собой лишь жесткую кость. Впрочем, это тоже годилось, ибо она знала, что все равно сможет добраться до него. Ее зубы стали еще яростнее вгрызаться в ключицу Дэвида, прорубая себе путь внутрьего тела. Ей все же удалось зацепиться клыками за внутреннюю часть кости, и вскоре она ощутила губами брызнувший наружу поток солоноватой крови, который тут же принялась судорожно заглатывать. Пронзительно вскрикнув, Дэвид обхватил ладонями ее голову, изо всех сил пытаясь оттолкнуть девушку от себя, стряхнуть, отбросить прочь.
И все же мужчина оказался слишком мягким.Отнюдь не сильным.
Ее зубы словно клещи обхватили его ключицу, и она резко потянула его на себя.
И в тот же миг расцепила руки, усилив нажим тяжестью собственного тела.
Раздался звук, который издает отламываемый от дерева сук, после чего мужчина рухнул на пол, отчаянно вопя и цепляясь бледными, покрывшимися обильно вытекающей кровью руками за переломленные половинки кости, словно желая соединить их воедино.
Вторая Похищенная подняла взгляд и увидела стоявших рядом с ней Землеедку и Кролика. Все остальные были заняты женщиной.
Все, за исключением Первого Похищенного, который как раз поворачивал за угол комнаты, направляясь в сторону лестницы. Сжимая в одной руке топор, а в другой молоток-гвоздодер, он шел за ребенком.
Землеедка и Кролик в молчаливом ожидании смотрели на нее, причем последний радостно щерился.
Вторая Похищенная услышала, как завопила жена того мужчины.
– Мой, – сказала она и склонилась над его телом.
* * *
Лежа на полу, Дэвид увидел над собой ее как бы перевернутую фигуру; потом увидел Эми, свою жену, свою спутницу, плоть которой он знал настолько хорошо, что по праву считал ее почти своей собственнойплотью (хотя его настоящая, собственная плоть в данный момент вопила от дикой боли, горела и лихорадочно вздрагивала от каждого нового удара сердца, и ему приходилось стараться изо всех сил, чтобы только не лишиться сознания и наконец вырваться из всего этого кошмара); ту самую Эми, которую трое грязных, одетых в какие-то лохмотья мальчишек и косматая девчонка в странной, потрескавшейся, бледно-желтой (но это же невозможно!) коже волочили сейчас на кухню. Эми, которая вопила и сражалась, покуда какая-то женщина (их мать? член семьи?
