Гроб стоял на санях. Он слышал скрип ремней, затягиваемых вокруг гроба под санями, беспокойное движение собак, их скулящий вой, жалобное щелканье клыков. Потом сани медленно тронулись. Бич свистнул над ним, послышалось громкое понукание, и собаки побежали рысью. До слуха Филиппа вновь донеслись воющие звуки гармоники. Он заметил, что при небольшом напряжении он может повернуть голову так, чтобы поглядеть в дырку, пробуравленную на уровне его глаз в стенке гроба. Сани свернули с темной тропинки на улицу и, наконец, остановились перед ярко освещенным домом, откуда доносились хриплые голоса, смех, хмельное пение.
Один из тюремщиков зашел в трактир, а другой присел на гроб и прикрыл ногой отверстие, в которое смотрел Филипп.
— Куда держите путь, Финги? — осведомился чей-то голос.
— В Вескуско, — ответил сидевший на ящике.
Судя по жирному, хрипловатому голосу, это был тот человек, который вошел последним в хижину.
— Еще кто-нибудь умер, да? — спросил первый голос.
— Нет. Снаряжение и планы для Ходжеса в лагерь. Видно, у него большая спешка, что он гонит нас ночью. Ну-ка, поторопите там этого… пусть пьет скорее!
Говоривший щелкнул бичом в направлении трактира вместо того, чтобы назвать имя своего спутника.
— Снаряжение для Ходжеса в Вескуско, — прошептал про себя Филипп.
Он стал прислушиваться дальше. Однако разговор замер, и через несколько минут человек, которого назвали Финги, соскочил с ящика, щелкнул бичом и прикрикнул на собак.
Сани тронулись. Стало быть, его везут в Вескуско! И больше того, его везут к Ходжесу, начальнику строительных работ, к тому человеку, на жизнь которого покушался его будущий пленник! Неужели Финги сказал правду? И если да, то неужели это еще одна часть таинственного заговора, предвосхищенного инспектором?
В течение получаса сани неслись по гладкому, твердому снежному пути на север. Филипп все это время мучился десятками неразрешенных вопросов и догадок. Он был уверен, что прелестная женщина, которую он преследовал, сознательно заманила его в засаду. Он считал себя пленником. Но если так, то почему его везут к Ходжесу, обвинителю ее мужа, требовавшему, чтобы последнего судили по всей строгости законов?
Чем больше подобных вопросов задавал себе Филипп, тем больше он запутывался. Странные приказы и странное поведение его шефа, страстный и горестный призыв, светившийся в глазах молодой женщины, засада и теперь невероятное путешествие в гробу в Вескуско, — все это погружало его в некий хаос недоумения, из которого невозможно было выбраться.
