— Я послан королем, — сказал капитан Плюм, закрывая за собой дверь. — Мне нужно переговорить с Марион.
— Вы от Стрэнга, от короля? — возбужденно спросил старик, хватаясь обеими руками за ручку палки, чтоб не потерять равновесие. — Она ушла!
— Ушла? — воскликнул Натаниэль.
На мгновение его сердце зажглось радостью. Марион, значит, сдержала слово.
— Да, ушла, — повторила за мужем женщина и сделала шаг вперед. Ее руки дрожали, и губы с трудом повиновались. Выражение ее лица заставило Натаниэля побледнеть.
— Они прислали за ней час тому назад, — сказала она. — Король прислал за ней советника Прайса. Боже мой, — докончила она, ломая руки. — Что они сделают с Марион? Зачем им понадобилась она?
— Замолчи, — остановил ее старик. — Это дело Стрэнга.
С большим усилием старик выпрямился. Теперь он был выше Натаниэля на полголовы.
— Она пошла к королю, — повторил он. — Скажите Стрэнгу, что она станет его женой сегодня же вечером, как обещала. Она ушла во дворец час тому назад.
Натаниэль с криком выскочил из хижины. Последние слова старика долетели до него, когда он уже был на поляне. Он устремился к тропинке, которая спускалась к Сент-Джемсу. Сумасшедшее желание схватить Стрэнга за глотку, излить на него свою ярость ослепляло его и придавало силы. Но спасать Марион было слишком поздно, слишком поздно. Он произнес эти слова вслух, желая полнее почувствовать, осознать их ужасный смысл. Его сердце готово было разорваться от быстроты, с которой он бежал. Он обогнал спешивших к Сент-Джемсу мужчину и юношу, вооруженных ружьями, и ничего не ответил на их окрик. Впереди с другой лесной тропинки вынырнул всадник, он тоже мчался по направлению к Сент-Джемсу. Наконец на вершине холма, который круто спускался к Сент-Джемсу, его ноги подкосились и он упал. Нат лежал так несколько минут и смотрел вниз, на город. Колокол храма теперь молчал. Ряд костров горел на протяжении мили вдоль берега, и сотни огоньков мерцали в гавани. Шум встревоженного города, смягченный расстоянием, едва доносился до его слуха. Глаза Ната остановились на маяке дома пророка, который горел подобно огненному шару. Марион была там… Он встал и пошел. Хладнокровие и способность соображать вернулись к нему вполне. Он понял, что ему придется иметь дело с сильным, хорошо подготовленным врагом и не только ради себя и Марион, но и ради общества. Пока он спускался по откосу, он думал о том, что нападение ломанитов облегчит ему спасение Марион. Перед лицом опасности, приготовляясь к отражению врага, вряд ли будет Стрэнг терять драгоценное время на приведение в исполнение своего намерения относительно Марион. Но не успела эта надежда укрепиться в нем, как сменилась тревожной мыслью: зачем король послал за Марион в такой момент? Видимо, боится, что с приближением врага он может потерять ее?
