— Они бегут еще по дороге, но все равно, если даже свернут, не смогут добраться до нас через эту трясину.
Он прислонил ружье к бревну и, наклонившись, достал из того же тайника небольшой ящик.
— Порох и пули. Вы видите у меня есть тайный склад оружия. Сегодня я нечто вроде заговорщика, но завтра буду мучеником.
Он говорил так спокойно, как будто бы речь шла о погоде.
— Мучеником? — рассмеялся Натаниэль.
— Да, завтра утром я убью Стрэнга.
Голос Неля был совершенно спокоен, но упорная сосредоточенная ненависть, блеснувшая в его глазах при упоминании имени короля, свидетельствовала, что эти слова не были пустой угрозой.
— Завтра утром я убью Стрэнга, — повторил он, — Я убью этим самым ружьем из того окна, через которое вы увидели Марион.
— Марион? — воскликнул капитан Плюм. — Марион! — Он взволнованно схватил его за руку. — Скажите мне…
— Моя сестра, капитан Плюм.
Натаниэлю показалось, что каждый нерв его готов был лопнуть. Он покачнулся точно ослепленный и обеими руками схватился за плечо Неля.
— Ваша сестра? Та девушка у тюрьмы — ваша сестра?
— Да, моя сестра.
— И она жена Стрэнга?
— Нет, — крикнул Нель, выпрямляясь как стрела.
Ненависть, которая дремала в его глазах, разгорелась с новой силой. Его лицо стало страшным. В нем была жестокость, какую Натаниэль никогда не видел. Дикая, беспощадная. Она заставила его вздрогнуть. Но через секунду поднятый кулак Неля опустился, и он полусмущенно протянул руку.
— Простите меня, капитан Плюм. Но одна мысль об этом приводит меня в бешенство. Мы должны за многое благодарить вас — Марион и я. Прайс сказал ей, что вы нам поможете, и Марион сообщила мне об этом в тюрьму, после того как увидела вас в окне. Старый советник сдержал свое слово. Вы спасли ее!
— Я спас ее? Каким образом? От чего? Когда? — Сотни вопросов готовы были сорваться с его губ.
— От Стрэнга, конечно. Разве вы не понимаете. Я же сказал вам, что завтра убью его.
Нель казался озадаченным недогадливостью капитана Плюма.
— Я убью его завтра! — крикнул он еще раз.
Но это восклицание мало объясняло дело, и лицо Натаниэля продолжало выражать полнейшее недоумение.
— Нет, я ничего не понимаю, — чистосердечно признался он наконец. — Советник сказал мне, что Марион — жена Стрэнга. Кроме этого, он больше ничего мне не сказал ни о ней, ни о вас. До этого момента я был в совершенном неведении, и то, что я сделал у тюрьмы, объясняется тем, что ее глаза…
— Прайс вам ничего больше не сказал? — прервал его недоверчиво Нель.
