На ее лице появилось отражение какой-то внутренней перемены, которая неожиданно вдруг захватила и его.
— Вы сейчас находитесь за добрых полторы тысячи миль от людей, у которых такого же цвета волосы и глаза, как и у вас, — продолжал он, высказывая свои мысли вслух, точно это хоть сколько-нибудь могло бы пролить свет на интриговавшую его тайну. — Если бы вы были брюнеткой, — ну, тогда другое дело. Но ведь вы же не брюнетка. Вы — светлая блондинка, золотая, и у вас белый цвет лица. Ну не мучьте же меня, дайте мне идею! Кто вы, откуда и как сюда попали?
Он ждал от нее ответа, а она только ему улыбалась. Что-то страдальческое было в ее улыбке. Точно ком вдруг подкатил ему к горлу, и он на некоторое время совершенно позабыл о Брэме.
— Ведь вы не поняли ни единого слова из того, что я сейчас говорил, — обратился он к ней, схватил ее за руку обеими руками и крепко ее пожал, — не правда ли? Ни единого слова! Но мы все-таки понемногу добьемся своего. Мы научимся понимать друг друга. Я догадываюсь, что вы здесь уже давно и, кроме мяса, да еще и без соли, не ели больше ничего. Я ведь заметил, как вы бросились ко всем этим пакетам, которые валяются вот там на полу. Давайте же примемся за завтрак!
Он вывел ее в соседнюю комнатку, и она охотно стала помогать ему поднимать с полу закуски. Он почувствовал, что какая-то невыносимая тяжесть вдруг свалилась у него с плеч, и все продолжал и продолжал ей говорить, приготовляя в то же время и завтрак, которого она так нетерпеливо ожидала. Он старался не глядеть на нее. Он вдруг стал чувствовать какое-то новое возбуждение, какую-то теплоту, которая разливалась по его телу. Это было какое-то новое, приятное ощущение, нечто такое, чего он не мог объяснить себе в настоящую минуту. Только он знал, что это случилось с ним потому, что она ясно дала ему понять, что Брэм ее не обижал.
— Иначе бы я размозжил ему голову, когда он сидел здесь, нагнувшись над печкой, — продолжал он, приготовляя в своей кастрюльке какое-то кушанье из. сухого картофеля.
Он поднял на нее глаза. Она весело следила за его движениями и смотрела на картофель, раскрыв рот. Она показалась ему очень красивой. Он знал, что она все бы отдала, чтобы только его понять. Коса свесилась у нее с плеча. Она была толщиною в руку и не доплетена до конца. Он никогда еще не видел таких мягких, пушистых и отливавших золотом волос. Затем он вдруг выпрямился, его что-то осенило, и он показал на себя пальцем.
