Тем временем мы проехали Грюневальдский лес и оказались в Далеме, районе, где жили самые богатые и влиятельные люди страны, вроде семейства Риббентропов. Наша машина подъехала к огромным воротам из кованого железа, вделанным в могучие, непробиваемые стены, и молодой человек с неподражаемой свежести лицом выскочил из машины, чтобы открыть их.
– Поезжай без остановок, – приказал Шем. – Мы уже и так задержались.
Мы въехали в широкую аллею и через пять минут очутились на широкой площадке, посыпанной гравием и расположенной перед продолговатой формы домом с двумя флигелями. Ульрих остановил машину у небольшого фонтана и выскочил, чтобы открыть нам двери. Мы вышли.
По периметру здания располагалась крытая галерея, крыша которой опиралась на толстые балки и деревянные колонны. По галерее прохаживался человек, державший на поводках двух свирепых доберманов. Было темно, и только парадная дверь освещалась висячим фонарем, но я все-таки сумел разглядеть, что стены дома были сложены из белого камня, а над ними круто поднималась крыша. Дом был размером с приличный отель, из дорогих. Во всяком случае, из тех, что мне не по карману. Где-то в саду послышался крик павлина.
Подойдя к двери, я наконец-то смог как следует рассмотреть доктора. С любой точки зрения это был довольно красивый, респектабельного вида мужчина лет пятидесяти, который оказался выше, чем это мне представлялось в машине. Его костюм был продуман до деталей, но совершенно не соответствовал моде: брюки и пиджак светло-серые, в полоску, кремовый жилет и гетры, воротник рубашки, казалось, накрахмален так туго, что им можно резать хлеб. Его единственная рука была затянута в серую лайковую перчатку, а на коротко остриженной, массивной, уже в сединах, голове красовалась большая серая шляпа, поля которой окружали высокую тулью, словно крепостной ров – замок. В этом костюме он откровенно походил на музейный экспонат.
Передо мной отворилась высокая дверь красного дерева, явив стоявшего сбоку дворецкого с лицом пепельного цвета, который пропустил нас в обширный вестибюль. Надо сказать, что у меня просто захватило дух, когда моим глазам открылись две широкие лестницы со сверкающими белыми перилами и огромная люстра, величиной с церковный колокол, аляповатая, словно серьги гулящей девки. Я решил про себя, что с хозяина этого дома надо будет запросить побольше.
Араб-дворецкий степенно поклонился и протянул руку за моей шляпой.
