Информация, которую я получил от Ильмана, обошлась мне в сотню марок. Я всегда считал, что за сведения, которые ты получаешь, надо платить. Но в последнее время мои расходы в процессе расследования что-то уж очень выросли. Впрочем, это легко объясняется – все дорожает, и коррупция в той или иной форме сверху донизу пронизывает это государство. Придя к власти, нацисты стали трубить на всех углах о том, что политические партии времен Веймарской республики были насквозь продажны, однако продажность этих партий не идет ни в какое сравнение с коррумпированностью нацистов. Все знают, что творится в правящей верхушке национал-социалистов, поэтому остальные считают, что и им тоже что-нибудь должно перепасть. Все подряд – и я тоже не исключение – давно забыли о былой щепетильности в делах. Мы попали в такую ситуацию, что почти уже не замечаем коррупции, и когда нам нужны продукты, которых нет в магазинах, мы покупает их у спекулянтов, а если нам необходимо содействие государственного чиновника, мы, не задумываясь, предлагаем взятку.
Когда я очутился на улице, мне показалось, что весь Берлин сорвался с места и спешит в Нойкельн на представление, которое дает Геббельс. Не всем, конечно, посчастливилось попасть в зал и своими глазами лицезреть Великого просветителя немецкого народа, но партия позаботилась и о них. Она сделала все, чтобы граждане могли насладиться хотя бы звуком этого голоса, в котором слышалось то мягкое, обволакивающее пение скрипок, то грозный голос труб. В соответствии с законом, в ресторанах и кафе были установлены радиоприемники. Мало того, почти всюду на афишных и фонарных столбах висели громкоговорители. В каждом доме назначались лица, в чьи обязанности входило проверять, все ли жильцы выполняют свой гражданский долг, слушая речи партийных лидеров.
На Лейпцигерштрассе мне пришлось остановить машину и даже выйти из нее, поскольку вдоль улицы в сторону Вильгельмштрассе маршировали колонны «коричневорубашечников» с факелами в руках. Чтобы избежать неприятностей – могли просто избить, – я поднял руку в нацистском приветствии. Я понимал, что в окружавшей меня толпе было немало таких, как я, – вытянувших вперед правую руку, привычный жест дорожной полиции, только для того, чтобы избежать неприятностей. Мне думалось, что и они тоже чувствуют себя круглыми идиотами. Впрочем, кто знает. Ведь, если задуматься, то станет ясно, что все политические партии Германии культивировали разные формы приветствий: социал-демократы поднимали над головой сжатый кулак; коммунисты, те, что КПГ, – тот же кулак, но на уровне плеча; центристы приветствовали друг друга «пистолетом» – они выставляли вперед два пальца, подняв при этом большой. Я хорошо помню те времена, когда вся эта гимнастика воспринималась как нелепость, по крайней мере, отдавала дешевой мелодрамой, и, может быть, потому никто не принимал это всерьез. И вот теперь мы, как последние идиоты, уже сами стоим, вытянув руку в нацистском приветствии. Бред какой-то.
