– Кто знает? – Я как бы задавался вопросом, хотя сам никогда о таком не слыхал. – Так я пойду, взгляну на всякий случай, и спасибо за помощь.
– Не стоит благодарности.
Он был прав – смотреть было не на что. Поджигатель поработал хорошо. Я искал входную дверь, а натыкался на обгоревшие брусья – даже не знал, куда ногу поставить. Однако через окно была видна комната, где пол оставался в относительной сохранности. Надеясь – мало ли что бывает! – отыскать сейф, я пролез через окно в эту комнату.
Откровенно говоря, строгой необходимости в моем визите на Фердинандштрассе не было, но все-таки хотелось более ясно представить себе общую картину места происшествия. Мне это очень помогает – моя голова устроена, как книжка с комиксами. И я не слишком разочаровался, когда обнаружил, что полиция увезла отсюда сейф, оставив зияющую дыру в стене. И тут Ильман меня опередил, отметил я про себя.
Вернувшись к воротам, я увидел, что Вильгельм пытается успокоить пожилую женщину, лет шестидесяти, с заплаканным лицом.
– Это прислуга, – объяснил он. – Она только что появилась здесь: очевидно, была в отпуске и ничего не слышала о пожаре. Для нее это большое потрясение.
Полицейский спросил, где она живет.
– На Нойенбургерштрассе. – Она все еще всхлипывала. – Мне уже лучше, спасибо, молодой человек. – Она достала из кармана пальто маленький кружевной платочек – в ее больших крестьянских руках он выглядел так же нелепо, как салфетка в кулаке боксера Макса Шмеллинга. Но она не собиралась вытирать глаза, а вместо этого высморкалась – нос ее определенно напоминал маринованный грецкий орех, – и с такой силой, что я решил, что сейчас у меня с головы слетит шляпа. После этого уголком платка она вытерла свое широкое лицо. Смекнув, что у нее я сумею что-то разузнать о семье Пфарров, я предложил этой клуше подбросить ее домой на машине.
– Мне как раз по пути, – предложил я свои услуги.
– Мне не хотелось бы обременять вас.
– А вы меня совсем не обремените. – Я почти настаивал.
– Ну, если это так, то буду вам очень благодарна. Знаете, для меня это такой удар! – Она подняла коробку, лежавшую у ее ног Натертые до блеска черные туфли смотрелись на ее толстых ногах как наперсток на пальцах мясника. Звали ее фрау Шмидт.
– Вы очень добры, господин Гюнтер, – сказал Вильгельм.
– Ты преувеличиваешь, – ответил я, и это было действительно так, поскольку я взялся подвезти фрау Шмидт исключительно ради того, чтобы выудить из нее как можно больше сведений о пропавших хозяевах.
