– Доброе утро, – сказал я, стараясь говорить как можно любезнее и пытаясь не показать виду, что еще не оправился от похмелья. – Вы, должно быть, моя новая секретарша. – Мне еще повезло, что я получил такую, на первый взгляд вполне приличную, сотрудницу.
– Фрау Протце, – представилась она, пожимая мне руку. – Я вдова.
– Примите мои соболезнования, – сказал я, приглашая ее в кабинет. – Вы, кажется, из Баварии? Из какого города? – Ее баварский акцент нельзя было спутать ни с каким другим.
– Из Регенсбурга.
– Прекрасный город.
– Вы там, наверное, отыскали клад?
К тому же еще и с юмором, подумал я. Это хорошо, в такой конторе, как моя, очень пригодится.
Я рассказал ей о своей работе, и она отметила, что звучит это впечатляюще. Я провел ее в соседнюю комнатушку, где ей предстояло, взгромоздив свой зад на стул, проводить долгие часы.
– Знаете, я попросил бы вас не закрывать дверь в приемную, – сказал я. После этого показал ей туалет и извинился за жалкие обмылки и грязные полотенца. – И за все это я плачу семьдесят пять марок в месяц. Уже давно следовало бы пожаловаться владельцу здания, черт бы его подрал! – Размышляя об этом вслух, про себя я знал точно, что никогда никому не пожалуюсь.
Вернувшись в кабинет, я раскрыл свой календарь и убедился в том, что на прием сегодня записался только один человек – фрау Хайне. Она должна была подойти к одиннадцати.
– Через двадцать минут ко мне придут. Женщина, которая просит помочь ей в розыске пропавшего сына. Мы таких называем «еврейской подлодкой».
– Что это значит?
– Еврей в бегах.
– А что он такого натворил, что ему пришлось скрыться? – спросила она.
– Вы имеете в виду, помимо того, что он родился евреем?
Я видел, что даже для Регенсбурга она была слишком провинциальной, и мне стало жалко эту бедную женщину, перед которой откроются неведомые прежде – и такие мрачные – стороны жизни. Впрочем, она давно уже вышла из детского возраста и рано или поздно должна была столкнуться с суровой реальностью.
– Так случилось, что он заступился за старушку, которую избивали какие-то подонки, и убил одного из них.
– Но ведь он встал на защиту старой женщины...
– Беда в том, что эта старая, женщина оказалась еврейкой, – объяснил я, – а два подонка – штурмовиками. Как ни странно, но это все меняет, не правда ли? Его мать попросила меня выяснить, жив ли он и находится ли еще на свободе. Вы знаете, когда человека арестовывают, а потом казнят или отправляют в концлагерь, власти не всегда утруждают себя тем, чтобы сообщить об этом родным. Сейчас в еврейских семьях много пропавших без вести. Я в основном и занимаюсь тем, что пытаюсь их найти.
