Щеррок, малыш Кейдры, был еще слишком мал, чтобы пользоваться истинной речью, но через Кейдру я мог слышать его. Услышанное больше напоминало переживания, нежели было речью или мыслями, но малышу, скорее всего, не исполнилось еще и двух месяцев, да к тому же он был полон совершеннейшего восторга.
«Как долго я был охвачен вех-сном?» — спросил я, успокоившись и находя большое удовольствие в этой мысленной связи с юным Щерроком. Я легко мог представить его себе: крохотные чешуйки кожи, все еще мягкие, спинной гребень, пока еще не развившийся и до конца не затвердевший, короткий хвост, бьющий по сторонам от охватывающего малыша восторга... Оттенок его кожи представлял собой нечто среднее между темной бронзой, свойственной нам с Кейдрой, и ярко-желтым цветом Миражэй, его матери. Самоцвет его души был пока не виден, как и у всех недавно рожденных. В ближайшие девять месяцев чешуя, защищающая самоцвет, отпадет; однако глаза его уже сейчас имели золотистый оттенок, что редко встречается среди нашего народа и считается весьма необычным и красивым. И это вовсе не мое предубеждение: старикам подобные вещи хорошо известны.
"Менее трех лун, отец , — ответил Кейдра. — Ты только что пробудился?"
Я попытался собраться с мыслями, ища в ночном зимнем небе хоть какой-нибудь слабый ветерок, который помог бы моему полету. Мышцы мои, разумеется, затекли, да и плечо все еще побаливало от раны, что нанес мне этот ракшадакх Марик, — о скорбные воспоминания! — однако оба крыла уже достаточно излечились, и в дальнейшем я вполне мог обойтись без вех-сна.
«Земля дрожала дважды?»
«Да».
«Первый толчок и пробудил меня от глубокого сна. А второй заставил подняться в воздух».
Я продолжал прислушиваться, однако устрашающий рокот больше не повторялся. В голове у меня прозвучал мягкий голос: «Полагаешь ли ты, что уже можно опуститься на землю?»
Это была Эриансс, одна из нашего рода, на несколько столетий старше Кейдры, однако гораздо моложе меня. В голосе ее слышалось раздражение. Я поборол в себе внезапное желание рассмеяться.
«Я знаю ровно столько же, сколько и ты, Эриансс. Не так уж много лет минуло со времени последнего землетрясения, разве не помнишь?»
Впрочем, в ее словах был смысл. Я заговорил на Языке Истины, рассеяв свою речь, чтобы было слышно каждому:
«Пусть все, кто желает обсудить это, соберутся на Летнем лугу, что к югу отсюда. Но это не будет собранием Совета. Я никого не принуждаю».
"Тогда там и увидимся, отец,
