Подойдя ближе, я остановился у дальнего угла стола. Глаза цвета красного дерева округлились. Робин положила стамеску, сверкнув белоснежными зубами, появившимися между чуть раздвинувшимися полными губами. Улыбнувшись в ответ, я протянул ей чашку, наслаждаясь безупречными линиями овального лица, оливковой кожей, остававшейся гладкой, несмотря на то, что за несколько лет нашего знакомства морщин стало больше. Как правило, Робин носила сережки, но сейчас у нее в ушах ничего не было. И вообще ни часов, ни украшений, ни косметики. Она слишком торопилась приняться за работу, чтобы беспокоиться о таких мелочах.
Послышалось пыхтение, визг, и что-то ударило меня в щиколотку. Спайк, приглушенно зарычав, снова недовольно ткнулся головой мне в голень. Мы с Робин оба приняли его в свою семью, но он принял только ее.
— Убери своего зверя, — сказал я.
Рассмеявшись, Робин взяла чашку.
— Спасибо, малыш.
Она провела рукой по моей щеке, и Спайк зарычал громче.
— Не беспокойся, ты у меня по-прежнему самый красивый, — заверила его Робин.
Поставив чашку на стол, она обвила руками мою шею. Спайк изобразил жалкое подобие лая, слабого и хриплого вследствие его хилых связок.
— Спайк, ну ты что, — постаралась успокоить его Робин, погружая пальцы в мои волосы.
— Если ты не перестанешь сюсюкать с ним, я начну рычать!
— Ты о чем?
— Вот о чем.
Завладев в поцелуе губами Робин, я провел ладонями по ее спине до самой поясницы, а затем назад до лопаток, разминая позвонки.
— О, как хорошо... У меня все затекло.
— Ты опять стояла сгорбившись, — строго заметил я. — Ну сколько тебе говорить?
— Нет-нет, что ты.
Мы опять поцеловались, теперь уже с чувством. Робин расслабилась, предоставив мне удерживать весь ее вес — все 110 фунтов. Ощутив ухом ее теплое дыхание, я принялся расстегивать комбинезон. Плотная ткань спала до пояса, но дальше ее остановил край стола. Я провел ладонью по левой руке Робин, с наслаждением нащупывая под нежной кожей упругие мышцы. Скользнув рукой под футболку, я стал искать точку для массажа — точнее, две точки, два узла чуть выше того места, где раздваивается седалищная мышца. Робин ни в коей мере нельзя назвать тощей; природа благословила ее всем тем, что должно быть у женщины — бедрами, ягодицами, грудью и тем слоем подкожного жира, что придает особое очарование женственности. Но ее миниатюрность означает то, что спина у нее достаточно узкая, и я могу одной рукой одновременно достать до обеих нежных точек.
