— Она там никогда не бывала, — сказал Ричард.
— В том мотеле?
— Вообще в Ланкастере. — Он рассмеялся. Смех его прозвучал резко, неожиданно, не к месту. — До той ночи. А я постоянно торчал там. Вел несколько дел, строил торговые центры, превращал дерьмо в золото. Летал на вертолете с крыши здания Муниципального банка до Палмдейла, остальной путь преодолевал на машине. Я провел там так много времени, черт побери, что мне стало казаться, будто я сделан из песка. Джоанна ничего этого не видела. Я просил — умолял ее съездить туда, хотя бы раз. Пообедать со мной, посмотреть, чего мы добились. Я рассказывал ей, что пустыня бывает очень красивой, если смотреть на нее по-особому. Мы могли бы найти какую-нибудь дешевую забегаловку — пиццерию или что-то в этом духе. Мы ходили по таким заведениям, когда еще только гуляли до свадьбы, и у нас вечно не хватало денег. Джоанна не хотела и слышать об этом. Упорно отказывалась, утверждая, что ехать очень далеко. Движение слишком оживленное, на дороге слишком сухо, слишком жарко, она слишком занята, — причина всегда находилась. — Ричард снова рассмеялся. — Но именно там она закончила свой путь.
Он посмотрел мне в глаза. Впервые его взгляд не был воинственным. Печальным, жалобным, молящим ответа.
— О Господи, — вдруг выдохнул Ричард, задыхаясь от резкого сдавленного плача.
Он дернулся на диване, словно поднятый в воздух болью и низвергнутый вниз судьбой.
— Будь она проклята, — прошептал он.
Поединок с собой был проигран. Слезы хлынули ручьем. Ричард молотил кулаками воздух, свои колени, грудь, плечи, тер глаза. Пряча лицо от меня.
— Ланкастер, мать твою! Она уехала туда для этого! О Господи! Господи Иисусе!
Ричард уронил голову между колен, словно его тошнило, но, не найдя успокоения в этой позе, вскочил на ноги и, подбежав к стеклянным дверям, отвернулся от меня. Он стоял и беззвучно плакал, глядя на бассейн, парк и темнеющий вдали океан.
— Должно быть, она меня ненавидела, — наконец вымолвил он.
— Чем могла объясняться ее ненависть, Ричард?
— Тем, что я ее не простил.
— Что она сделала?
— Всё, хватит. Закончим на этом. Не надо сдирать с меня кожу, дайте мне выбраться из всего этого целым и невредимым, хорошо? Я не буду учить вас, как вам делать свою работу. Поступайте, как знаете. Помогите моим малышам. Пожалуйста!
— Конечно, — заверил его я. — Обязательно.
