— Раз не указано обратное, один.
— Тут написано, его обнаружили в «помещении, заваленном мусором».
— Как ты уже заметил, Салсидо утверждал, что работает, но не смог это доказать. Ребята обнаружили у него отклонения в психике, возможно, вследствие пристрастия к наркотикам, и предложили обратиться в больницу. Он наотрез отказался.
— Почему его не задержали?
— Без заявления владельца здания на то не было никаких оснований. Сегодня утром я туда заглянула, Салсидо там уже не было. Вообще никого не осталось. Теперь там полным ходом идет ремонт; затевается что-то крупное. Извини, это все.
— Что ж, это уже что-то. И на том спасибо, — сказал Майло. — Сидел один в заброшенном доме...
Я понял, что он думает про такой же дом в Денвере.
— Майло перевернул еще одну страницу.
— Физии его нет?
— "Ловцы" ходили без фотоаппаратов. Но загляни в самый конец. Пришел факс из тюрьмы округа Марин: фас и профиль, правда, ужасного качества.
Найдя фотографии, Майло посмотрел на них, затем передал мне.
Элдон Салсидо Мейт, поступивший в тюрьму для отбывания наказания, на шее бирка с номером. Неизменный взгляд исподлобья, заквашенный на жестком горячем блеске в глазах — следствии безумия или отсвета фотовспышки.
Длинные прямые волосы, гладко выбритый подбородок. Кожа светлая, как и говорила Гиллерма Салсидо. Круглое вялое лицо. Мелкие изнеженные черты, на которые заключение уже наложило свою печать. Преждевременные морщины. Юноша, стареющий слишком быстро.
И поразительное сходство с лицом трупа на операционном столе. Гиллерма Салсидо была права: Донни сын своего отца.
Майло снова заглянул в папку.
— Тут написано: Салсидо, по его собственным словам, работал в салоне татуировок на бульваре Голливуд, но в каком именно, он не смог вспомнить.
— Я заглянула в несколько подобных заведений, там его никто не знал. Однако из тюрьмы Марин сообщили, что Салсидо украшал росписью тела других заключенных, и это, вероятно, обеспечивало его безопасность.
— Безопасность от чего? — спросил я.
— Тюрьма живет по законам банды, — объяснила Петра. — Чужаку приходится очень плохо, если ему нечего предложить. Салсидо продавал свой талант, но, как говорят сотрудники тюрьмы, блатные не приняли его в свой крут, посчитав умалишенным.
— Татуировка, — задумчиво произнес Майло. — Наш мальчик любит рисовать.
Петра кивнула.
— Я уже читала про картину. Ты думаешь, это он?
— Резонное предположение.
— На что похожа эта картина?
— Я бы такую у себя в гостиной не повесил. — Майло захлопнул папку. — Ты ведь рисуешь, да?
