— В общем, никаких, — ответил я. — Бешеная ненависть по отношению к Мейту. Двойственное отношение. Это ты и без меня понял.
Зазвонил телефон Майло.
— Стерджис слушает... о, привет. — Лицо Майло просветлело, словно внутри зажглась лампочка. — Правда? Спасибо. Когда?.. Разумеется, более чем удобно. У меня тут доктор Делавэр... Да-да, отлично.
— Вот и говори после этого о карме, — сказал он, кладя трубку. — Это была Петра. Похоже, ей удалось нарыть что-то на Донни. Она едет в суд Санта-Моники, завернет сюда на десять минут. Встречаемся у входа.
Мы спустились вниз. Майло, закурив сигару, принялся расхаживать взад-вперед, а я размышлял о семействе Доссов. Вскоре подкатил черный «Аккорд» и остановился в запретной зоне. Из машины с присущей ей экономностью движений вышла Петра Коннор. До сих пор мне доводилось видеть ее исключительно в черных брючных костюмах. Сейчас на ней была какая-то обтягивающая шерстяная штуковина в синих тонах, подчеркивающая высокую стройную фигуру и на вид выходящая за рамки того, что может позволить на свою зарплату детектив второго разряда. На ногах Петры красовались черные ботинки на шнуровке. Черные волосы, как обычно, были острижены коротким клинышком, а на плече болталась черная сумочка из кожи такой фактуры, словно на нее пошла повидавшая все на своем веку куртка мотоциклиста. Под ладно скроенным пиджаком пистолета не было видно, так что он, вероятно, лежал в сумке.
Нездоровый сентябрьский свет на удивление шел ее коже цвета слоновой кости, подчеркивая острый подбородок, твердую складку губ, прямой нос. Петра Коннор обладала своеобразной сдержанной красотой, но что-то в ее облике предостерегало: «держись на расстоянии». Внимание, с которым Петра следила за выздоровлением Билли Стрейта, показало мне, что за пытливыми карими глазами скрыта внутренняя теплота. Однако это предположение ничем не подкреплялось; со мной Петра говорила только о делах, никогда не посвящая в личную жизнь. По-видимому, ей пришлось преодолеть много препятствий, чтобы попасть туда, где она сейчас находилась.
— Привет, — сверкнула холодной улыбкой Петра, и я понял, какого вопроса она от меня ждет.
— Как поживает наш мальчик?
— Насколько можно судить, просто замечательно. Круглый отличник; прошел тесты, а ему ведь еще целый год учиться. Просто поразительно, если учесть, что он, по сути дела, самоучка. Как ты сказал в самом начале, у него прирожденный дар к учебе.
— А что с язвой? — спросил я.
