Засада в сумерках | страница 61



Через секунду охранник вернулся в сопровождении крепкого мужчины с блестящим от пота лицом, одетого в белый халат, заляпанный масляными пятнами. Светло-каштановые волосы и кожа кирпичного цвета, как и сдержанное поведение, выдавали подданного Ее Величества королевы Великобритании.

— Джон Пенфолд, — представился инженер, извиняясь жестом за грязные руки. — Чем могу быть вам полезен?

— Простите, что отрываем вас от работы, — сказал Коп-лан, — но возможности получить эти сведения на этом шоссе довольно незначительны. Моя жена и я едем в Абу Кемаль, чтобы посмотреть на архелогические раскопки Мари. Есть ли поблизости место, где мы могли бы переночевать? Если судить по карте и путеводителю, это весьма проблематично.

— О? — произнес англичанин. — Не ломайте себе голову. Вы можете остановиться в соседнем здании. В нем есть комнаты для проезжающих. Обратитесь к консьержу.

— Превосходно! — обрадовался Франсис. — А поесть можно тоже?

— Разумеется! Есть столовая. Вы будете гостями ИПК. Он посмотрел на Клодин, машинально вытер руки о кусок пакли.

— Может быть, мы будем иметь удовольствие увидеться снова?

— Конечно. Мое дежурство заканчивается в шесть часов.

— О'кей. До скорого? — бросил Франсис.

Через пять минут он вошел в другое белое строение, где любезный консьерж, выслушав его объяснения, посоветовал подогнать машину к подъезду, чтобы облегчить выгрузку багажа.

Затем приехавших проводили коридорами, чистыми, как в больнице, к уютной комнате, имеющей душ, — неожиданная роскошь в этой каменистой пустыне. Консьерж сообщил, что ужин бывает между пятью тридцатью и восемью часами в общей столовой и что путешественники освобождаются от всякой платы.

Когда Коплан и его спутница остались одни, Клодин произнесла глухим голосом:

— Вот видишь, везде одно и то же. Нас принимают по-доброму, а ты готовишь этим ничего не подозревающим милым людям гадость.

— Отстань! — раздраженно ответил он. — Ты собираешься читать мне мораль всякий раз, когда мы будем работать вместе?

С обнаженным торсом, он открыл два больших чемодана, привезенные из Багдада, чтобы переодеться.

Раздосадованная Клодин сбросила платье и осталась в одних трусиках.

— А я? Кого еще мне придется очаровывать? — спросила она через некоторое время.

— Никого. Улыбайся и помалкивай. Это все, что я у тебя прошу.

Она подошла к нему и прижалась к его груди как можно крепче.

— Ты не в духе? — спросила она, ласкаясь.

Он отодвинулся, развернул ее и слегка шлепнул по заду.