Они подошли к стойке. За ними следовал носильщик с их чемоданами, взятыми из такси.
Коплан поговорил несколько минут с администратором, потом решил взять номер на пятом этаже. Узнав время отправления поезда на Амман, он попросил разбудить их завтра в семь утра.
Вместе с молодой женщиной он поднялся на лифте и вошел в их номер. Комната была огромной; номер дополняла просторная ванная.
Когда дверь за ними закрылась, Коплан и Клодин озабоченно посмотрели друг на друга. Эта вынужденная близость, к которой их не подготовили, застала обоих врасплох.
Чтобы скрыть легкое чувство смущения, Клодин спросила:
— А почему нужно, чтобы я опутала этого типа из Мафрака? У него много денег?
Франсис почесал за ухом.
— Не очень, — ответил он. — Это военный. Она нахмурила брови.
— Военный? А что в нем особенного?
— В нем? Ничего... Его главное достоинство в том, что он охраняет участок территории, по которому проходят нефтепроводы.
Они пообедали вместе в ресторане отеля, погуляли по Дамаску и, как полагается туристам, осмотрели мечеть Омейадов, дворец Азем и базар в центре старого города.
По молчаливому согласию они не вспоминали о предстоящей поездке в Мафрак и мало-помалу между ними возникло ворчливое товарищество.
Вечером, когда они остались одни в номере отеля, нерешительность медленно погасила разговор.
— Слушай, — сказал наконец Франсис, — не будем продолжать игру в аббата и цветочницу. Давай разденемся и ляжем в постель. Мне хочется спать.
Она нерешительно посмотрела на Коплана. Не то чтобы она отказалась в который раз уже отдать свое тело объятиям, если бы это пришлось сделать. Просто она не верила в его искренность.
Не обращая на нее внимания, он снял пиджак и расстегнул рубашку, одним движением освободил торс.
Клодин увидела страшные фиолетовые полосы на его груди и спине и уставилась на него расширившимися глазами.
— Господи, — пораженно прошептала она. — Что с тобой сделали?
— Воспоминания о Судане, — ответил он, беря из чемодана коробку с зубным порошком.
По-прежнему ошеломленная, она подошла к нему и осторожно погладила больную кожу кончиками пальцев.
— Тебе больно? — спросила она со сжавшимся при виде свежих шрамов сердцем.
— Сейчас нет. Только ночью. Иногда. Он прошел в ванную и включил душ.
Клодин подошла к открытому окну, чтобы посмотреть на улицу.
Странный спутник начинал серьезно ее занимать. Она различила в нем противоречивые наклонности. Может быть, он был бандитом, проходимцем, авантюристом, способным на крайнюю жестокость. Однако в нем было что-то глубоко человечное. Ей бы очень хотелось, чтобы он почувствовал к ней симпатию.
