Казалось, он никак не реагировал на происходящее. Он не бросил ни одного взгляда на рвавшегося вперед обер-лейтенанта Крафта, не вслушивался в замечания капитана Федерса. Он стоял так, словно позировал скульптору. И увидеть его однажды где-нибудь в виде статуи было тайным желанием всех, кто его знал.
Где бы ни появлялся генерал-майор Модерзон, он всегда становился центром всеобщего внимания. Все краски в его присутствии бледнели, слова утрачивали свой смысл. Небо и окружающий ландшафт становились только фоном. Гроб у его ног, державшийся на досках над отрытой могилой, выглядел не более чем реквизит. Группа стоявших справа от него офицеров, кучка фенрихов слева, адъютант и командир административно-хозяйственной роты, стоящие в двух шагах сзади, — все они свелись до положения более или менее декоративных второстепенных персонажей. Весь пестрый блеск окружающего великолепия служил только окаймлением, рамкой для портрета генерала, удачно выполненного в холодноватых, стальных тонах. Генерал был олицетворением истинного пруссака; во всяком случае, так считали многие.
Генерал владел искусством держаться высокомерно, вызывая к себе уважение и почтительность. Казалось, ничто человеческое ему не свойственно. Так, ему всегда было безразлично состояние погоды, но состояние военной формы — никогда! И, даже несмотря на то что на кладбище гулял ледяной ветер, он не поднимал воротника своей шинели. И никогда не совал руки в карманы.
Он всегда во всем был образцом, и офицерам не оставалось ничего другого, кроме как следовать его примеру. Они жестоко мерзли, потому что стоял лютый холод. А этому ненужному представлению конца не было видно.
Но чем беспокойнее становились окружающие, чем больше надежды и ожидания появлялось в их глазах при взгляде на генерала, тем жестче и недоступнее становился он сам.
— Если я не ошибаюсь, — зашептал своим соседям капитан Федерс, — старик затевает что-то в высшей степени необычное. В последнее время он держится замкнуто, как несгораемый шкаф. Вопрос теперь только в одном: кто же его вскроет?
Обер-лейтенант Крафт протискивался тем временем дальше — к головной группе. Офицеры насторожились и стали понемногу расступаться. Они надеялись, что обер-лейтенанту удастся пробиться прямо к генералу. Тогда уж не избежать какой-нибудь сцены.
Но у обер-лейтенанта Крафта хватило ума не беспокоить застывшего как монумент генерала. Напротив, он придерживался порядка действий по инстанции, что всегда было лучшим способом достижения цели. Он обратился к капитану Катеру, командиру административно-хозяйственной роты:
