– Я всегда была невысокого мнения об этой охотнице. То она расплывается в улыбках, то плетет всякие гнусные интриги. Сначала она заявила, что с удовольствием примет мое приглашение, а потом у нее, видите ли, голова разболелась. Это у богини-то! А теперь еще напрашивается, чтобы ты ее поздравляла с выздоровлением.
– Ну, она не то чтобы очень напрашивалась…
– Какое это имеет значение? А этот ее новый охотничий костюм! Какая нелепость – шляпа с пером! Меня особенно раздражает, когда мой отец величает ее, вслед за римлянами, Дианой, да еще таким тоном, что слушать противно! Ты заметила на последнем пиру у Вакха? Держу пари, она нарочно намочила свои одежды, чтобы они ее плотнее облегали, а потом…
Психея наконец вздохнула свободнее. Она уже усвоила, что Афродиту можно было легко отвлечь одним только упоминанием кого-нибудь из ее соперниц.
– О да, я помню. Я совершенно согласна. Ужасно, просто ужасно, – успокаивающе твердила она, беспрестанно кивая и стараясь принять самый сочувствующей вид.
На фоне темного неба в лучистом сиянии были уже видны контуры Олимпа. Психея всегда испытывала трепет и благоговение, приближаясь к царству Зевса. Серебристый туман окутывал покрытые пышной зеленью холмы, величественные кипарисы и колоннады дворцов. Там было множество садов, прекрасных аллей и извилистых тропинок. Каждое дуновение ветерка доносило сладкие звуки лиры Аполлона.
Психея полюбила Олимп, поселившись в этой обители бессмертных, и особенно она привязалась к Зевсу, который с самого начала, несмотря на свою репутацию сурового и гневного божества, явно благоволил к ней. Ни разу он не гневался на нее, чего она заранее опасалась. Напротив, он был воплощением доброты и частенько с участием выслушивал ее жалобы на злоязычие свекрови и чудовищное равнодушие ветреного мужа.
Это он посоветовал ей поискать себе развлечений на стороне и пообещал при возможности поговорить с Эротом, чтобы выяснить причины его странного поведения последние двести лет. Психея сомневалась, однако, что у Зевса нашлась такая возможность, поскольку никаких изменений в отношении к себе супруга она так и не заметила.
Психею заставило отвлечься от ее размышлений молчание Афродиты. Потом свекровь вздохнула. Чтобы вернуть ее к прежней теме, Психея быстро заметила:
– По правде говоря, я не могла поверить, что Артемида действительно приглашала вас на ужин. По меньшей мере раз десять такие ее приглашения кончались ничем.
