- Ну хорошо. Тогда можешь хотя бы рассказать, что с тобой происходит? Я же не глупая, я все вижу...
Она искренне пыталась помочь мне, а я не знал, как помочь ей.
- Все нормально.
- Нет ничего нормального в том, что ты перестал разговаривать с людьми.
Она ушла на кухню, вернулась с чашкой кофе:
- Не отвечаешь на телефонные звонки, не разговариваешь с Никитой, не разговариваешь со мной...
- Не хочу слышать о Никите. Ни слова. - Я начал сворачивать крыло, тайком спрятав в карман порванные стропы.
- Но ведь все дело только в этом, правда? Ты переживаешь, что он в Австрии обошел тебя, ты вернулся сам не свой. Ты не справедлив к нему, он хороший. Это же просто соревнования, ничего больше - ты же сам так говоришь. Тебе просто трудно признаться, что кто-то летает лучше тебя, ведь так?
- Нет. - Я убрал крыло в рюкзак.
- Не хочешь говорить - не надо. - Теперь она обиделась всерьез...
Прошло полтора месяца. Пару раз я приезжал на поле, но так и не вышел на старт. Мне не хотелось летать, а я не мог с этим смириться. Это было все равно что потеря какого-то органа чувств; с этим было трудно жить. Я чувствовал себя неполноценным.
Компания-производитель заваливала меня факсами, отовсюду звонили. Я не отвечал. Иногда заезжал Семен. Ни о чем не расспрашивая, он не спеша рассказывал, что происходит вокруг. Свято место пусто не бывает - в мое отсутствие обучением новичков и продажей крыльев занимался Никита. Где-то шли соревнования, кто-то уезжал летать, кто-то возвращался - я слушал отстраненно, словно речь шла о незнакомых вещах.
Татьяна все чаще заговаривала о полетах. Видимо, она пыталась "лечить подобное подобным", но я только сильнее замыкался.
- Помнишь, Белов, - говорила она, - ты сказал, что сумасшедший в доме должен быть один?
- Помню.
- Так вот, если ты больше не хочешь летать, тогда научи меня.
- Нет.
- Тогда посоветуй инструктора. - Она уже не обижалась, терпеливо разговаривала со мной, как с больным. Жаль, что процесс лечения превращался в пытку.
- Нет.
- Ладно, меня научит Никита. - На этом месте разговор заканчивался - я уходил на кухню и молча курил.
Она стала задерживаться допоздна, несколько раз возвращалась за полночь, от нее пахло вином. А однажды она втащила в дом рюкзак, расстегнула и вытряхнула из него мешок с парапланом.
- Вот что у меня есть.
- Откуда это? - я ошарашенно смотрел на мешок.
- Подарили. - Она гордо улыбалась. - Хорошее быстрое крыло.
- Это какое же? - я потихоньку начал понимать, чей это подарок, слишком знакомо звучали слова "хорошее быстрое крыло".
