Прощания мне не хотелось; затемно, пока она спала, я собрался, двигаясь на цыпочках, взял параплан и вышел на улицу. Сегодня уходил мой самолет, я летел на соревнования. До рейса было еще шесть часов свободного времени, я с рюкзаком шел по сонному городу, курил и мучительно соображал: заметит ли она, проснувшись, ключи от дома, которые я оставил ей на подушке?..
...Через неделю я возвращался с победой. У меня получалось все, я летал так, словно за плечами выросли еще одни крылья, и сам себе удивлялся.
Я постоял немного на лестнице, переводя дух, потом решительно повернул ключ и вошел.
Она стояла в прихожей, словно почувствовав, что я уже за дверью, и смотрела на меня своими серыми глазами - в моей рубашке, с полотенцем на плече:
- А я тут прибралась немножко... Белов, у тебя ужасный беспорядок.
Я бросил крыло там, где стоял, подхватил ее на руки, закружил по комнате, бормоча какие-то слова, напевая какие-то песни, рассказывая тысячу историй сразу; она обхватила мою голову руками и замерла, прижавшись ко мне.
Нет, мы не кружились по комнате - мы взлетали в небо, мы проносились сквозь облака, нам улыбались звезды, для нас останавливались часы, даря нам еще мгновение отчаянного, безумного счастья...
...По утрам она убегала в свое рекламное агентство, поздним вечером мы ужинали, она увлеченно рассказывала, а я просто сидел, подперев щеку рукой, и слушал ее голос. Она жила суматошной жизнью, упорно пробивая себе дорогу, ей почему-то было очень важно добиться всего самой. Я пытался принять на себя хоть часть ее забот, подставить плечо, но встречал такое упорное сопротивление, что оставалось только руками развести. Эмансипация так эмансипация; в конце концов, не это главное.
Я много летал, дела шли неплохо. К нам заезжал Никита, он всегда привозил Татьяне (на другое обращение она просто не отзывалась) цветы или шоколад. Реже заходили ее подруги, с интересом меня разглядывали и шептались о своем на кухне. Иногда и мы отправлялись куда-нибудь - в гости, в кафе или просто бродили по городу.
За все время она единственный раз спросила, хочу ли я, чтобы она научилась летать. Я знал, что, единожды поднявшись в небо, остаешься в нем навсегда; мне думалось, что сумасшедший в доме должен быть один, я сказал ей об этом. Мы посмеялись и больше не говорили на эту тему...
- Привет. - Я пожал протянутые руки. Близнецы уселись напротив, задвигали тарелками. Я с интересом посматривал: выбор блюд у них был абсолютно разный. Ввалился Сыч, сразу стало шумно. Он усаживался долго, смешил хозяйку заведения, потом добрался до меня.
