Три. Это – число твоей судьбы.
Три?
Да, три – таинственное число, стоящее в сердце мантры.
Три?
Первый – темноволос. Он – на грани грабежа и убийства. Им владеет демон. Имя демону – ГЕРОИН.
Что это за демон? Я не знаю его, даже по детским сказкам.
Он силился заговорить, но у него пропал голос, голос прорицательницы, Звездной Шлюхи, Блудницы Ветров, оба пропали; он увидел, как из ниоткуда в никуда, подрагивая и кружась в ленивой тьме, падает карта. На ней из-за плеча юноши с темными волосами ухмылялся павиан; его пальцы, неприятно похожие на человеческие, так глубоко впились в шею юноши, что их кончиков не было видно. Присмотревшись повнимательнее, стрелок увидел, что в одной из своих цепких, душащих рук павиан держит хлыст. Лицо человека, оседланного павианом, казалось, передергивается в немом ужасе.
Невольник, дружеским тоном прошептал человек в черном (которому стрелок некогда доверял, человек по имени Уолтер). – Чуть-чуть страшновато, не правда ли? Чуть-чуть страшновато… чуть-чуть страшновато… чуть-чуть…
Стрелок мгновенно проснулся, отмахиваясь от чего-то искалеченной рукой, уверенный, что через секунду одна из чудовищных, покрытых панцирем тварей из Западного Моря набросится на него и сорвет ему лицо с костей черепа, отчаянно вопрошая о чем-то на чужом языке.
Вместо этого от него с испуганным писком отлетела морская птица, привлеченная блеском утреннего солнца на пуговицах его рубашки.
Роланд сел.
Руку отчаянно, непрерывно дергало. Правую ступню – тоже. Все три пальца продолжали настаивать, что они на своих местах. Нижней половины рубашки не было; то, что осталось, напоминало изодранную в клочья майку. Одним куском он ночью перевязал себе руку, другим – ступню.
«Пошли прочь, – сказал он отсутствующим частям своего тела. – Вы теперь призраки. Уходите».
Это немного помогло. Не очень, но все-таки. Они, конечно, были призраками, но бойкими призраками.
Стрелок поел вяленого мяса. Его рот не очень-то хотел этой еды, желудок – и того меньше, но он настоял. Когда мясо оказалось у Роланда внутри, он ощутил, что сил чуть прибавилось. Однако, мяса осталось немного; дела обстояли очень и очень неважно.
Тем не менее, ему было необходимо закончить кое-какие дела.
Он нетвердо поднялся на ноги и огляделся. Птицы носились в небе и ныряли, но мир, казалось, принадлежал лишь ему и им. Чудовища исчезли. Может быть, они вели ночной образ жизни; может быть, появлялись только во время прилива. В данный момент это было ему безразлично.
