Винс тоже кивнул и продолжил:
– Она хотела покончить с сомнениями. Жив он или умер? Замужем она или вдова? Надеяться ли ей на отдых или дальше везти все на себе? Звучит немного черство, возможно, так и есть, но я уверен, что после шестнадцати месяцев ожидания надежда становится тяжелой, чертовски тяжелой ношей и мешает жить дальше.
– А что касается дела, то все просто: она хотела, чтобы страховая компания выплатила то, что положено. Я знаю, что Арла Коэн не единственный человек на свете, у которого есть причины ненавидеть страховые компании, но по силе этого чувства ей равных нашлось бы немного. Она боролась за себя и за Майкла, жила трех или четырехкомнатной квартире в Боулдере – которая, конечно, сильно отличалась от их милого домика в Нидерлэнде – оставляла малыша в яслях и с няньками, которым она не всегда могла доверять, выполняла работу, которая ей не нравилась, засыпала в одиночестве, а не прижавшись к любимому человеку, как раньше, постоянно думала о счетах и следила за датчиком уровня топлива, ведь цены на бензин росли уже тогда... И все это время она сердцем чувствовала, что Джеймс мертв, но на этом основании страховку ей не выплатили, ведь тело найдено не было, не говоря уж о том, что ничего не было известно о причине смерти.
– Она все время спрашивала меня, не вывернутся ли эти подонки – так она их называла – заявив, что это самоубийство. Я ответил, что никогда не слышал, чтобы кто-нибудь покончил с собой, подавившись куском мяса, и позже, на формальном опознании фотографий, Каткарт сказал ей то же самое. Кажется, это ее немного успокоило.
– Каткарт был готов помочь и сказал, что свяжется с агентом компании в Брайтоне, Колорадо, и расскажет ему об отпечатках и фотографиях. Он обещал все устроить. Услышав это, Арла заплакала, частично от облегчения, частично от чувства благодарности и, думаю, частично от усталости.
– Ну конечно, – прошептала Стефани.
– Я поехал с ней обратно на пароме до Лосиного острова и устроил ее в отеле «Рэд руф», – продолжал Винс. – Ты тоже останавливалась там, когда приехала сюда, ведь так?
– Да, – ответила Стефани. Она уже почти месяц жила в общежитии, но в октябре собиралась искать квартиру, если старики разрешат ей остаться. Наверняка разрешат. Иначе зачем этот разговор?
– Следующим утром мы завтракали втроем, – сказал Дэйв. – Мне нравятся люди, которые не сделали ничего плохого и никогда не имели дела с газетчиками. Она говорила с нами открыто, не думая о том, что сказанное ею появится позже на первой странице, – он помолчал. – Конечно, мы об этом ничего не написали. После того, как всем стало известно, что некий мужчина был найден мертвым на пляже Хэммок и следователь не признал наличие преступления, эту историю не было смысла печатать. Новость уже не была сенсацией.
