— Стресс, — кивнул Джоунс. — Меня бы на вашем месте наизнанку выворачивало, а может, и в штаны бы наложил.
— Меня не рвало, — сказал Маккарти. — Уверен, что нет. Но… — Он снова резко дернул головой. Нервный тик? — Не знаю. Все слилось в один огромный кошмар.
— Теперь кошмару конец. — Джоунси чувствовал себя престарелой клушкой, хлопочущей над цыпленком. Но ничего не поделаешь, парня нужно как-то успокоить.
— Хорошо, — вздохнул Маккарти. — Спасибо. И я с удовольствием съел бы суп.
— Какой хотите? Есть томатный, куриный и, кажется, банка говяжьего.
— Куриный, — сказал Маккарти. — Мама, всегда говорила, что лучшее лекаре'! во от всех болезней — куриный бульон.
Он широко улыбнулся, и Джоунси изо всех сил постарался скрыть потрясение. Зубы Маккарти оказались белыми и ровными, чересчур, неестественно ровными для того, чтобы быть своими, выдававшими, однако, возраст: сорок 7 1 пять или около того. Но четырех по меньшей мере не хватало — верхних клыков (которые отец Джоунси называл “зубами вампира”) и двух передних внизу, Джоунси не знал, как они называются. Однако был твердо уверен в одном: Маккарти ничего не знал о потере. Ни один человек, помнящий о черных провалах в белом частоколе, не будет обнажать их так бесстыдно, даже в подобных обстоятельствах.
Он повернулся к кухне, надеясь, что Маккарти не успел увидеть его ошеломленное лицо и встревожиться. А может, и спросить, что стряслось.
— Один куриный бульон. Заказ принят, придется чуточку обождать. Как насчет поджаренного сыра к бульончику?
— Если это не слишком вас затруднит. И зовите меня Ричардом, ладно? Или Риком, так даже лучше. Когда люди спасают мне жизнь, предпочитаю быть с ними на короткой ноге, причем с самого начала.
— Рик так Рик. — Лучше бы тебе починить зубы, до того как предстанешь перед другими присяжными, Рик.
Ощущение чего-то неладного становилось все сильнее. Опять этот щелчок в мозгу, совсем как в тот момент, когда он почти угадал имя Маккарти. Пока еще он был далек от сожалений по поводу того, что не подстрелил этого типа при первой возможности, но в глубине души уже жалел о том, что черт не увел Маккарти за сто миль от его дерева и его жизни.
2
Он уже поставил бульон на плиту и резал сыр на сандвичи, когда рванул первый порыв ветра — пронзительный вопль, заставивший дом натужно скрипнуть и яростно взметнувший снежную пелену. На какое-то мгновение даже костлявые закорючки сгоревших деревьев в Ущелье были стерты, сметены, и за окном встал огромный белый призрак, словно кто-то взял на себя труд вывесить гигантский киноэкран.
