Но тут звонит телефон, и он хватает трубку, исполненный робкого радостного предчувствия: это наверняка мальчишка Дефаньяк, попросит отменить одиннадцатичасовую встречу.
Должно быть, чует кошка, чье мясо съела, думает Джоунси. Что ж, вполне возможно. Обычно это студенты добиваются встречи с преподавателем. Когда же парню сообщается, что преподаватель хочет видеть его.., не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, куда ветер дует.
— Алло, Джоунс у телефона, — бросает он в трубку.
— Привет, Джоунси, как жизнь? Он узнал бы этот голос где угодно.
— Генри! Эй, Генри! Прекрасна, жизнь прекрасна! По правде говоря, это не совсем так, вернее, далеко не так, особенно при мысли о скором появлении Дефаньяка, но все относительно, не так ли? По сравнению с тем, где он окажется через двенадцать часов, пришпиленный к попискивающим, гудящим, позвякивающим аппаратам: одна операция позади и три еще ждут… Джоунси сильно приукрашивает действительность, или, попросту говоря, бздит сквозь шелк. Высокопарно выражаясь, делает хорошую мину при плохой игре.
— Рад это слышать.
Должно быть, он расслышал невеселые нотки в голосе Генри, но скорее всего просто чувствует подобные вещи.
— Генри? Что стряслось?
Молчание. Джоунси хочет было снова спросить, но Генри все же отвечает:
— Мой пациент умер вчера. Я увидел заметку в газете. Барри Ньюмен его звали.
И после небольшой паузы добавляет:
— Он был диванным пациентом. Джоунси не совсем ясно, что это такое, но старому другу плохо. Он это знает.
— Самоубийство?
— Сердечный приступ. В двадцать девять лет. Вырыл собственную могилу ложкой и вилкой.
— Жаль.
— Последние три года он не был моим пациентом. Я отпугнул его. Случилась.., одна из этих штук. Понимаешь, о чем я?
Джоунси кивает, забыв, что Генри его не видит.
— Линия?
Генри вздыхает, но Джоунси не слышит в его вздохе особого сожаления.
— Да. И я вроде как выплеснул все на него. Он смылся так, словно задницу припекло.
— Это еще не делает тебя виновником его инфаркта.
— Может, ты и прав. Но почему-то мне так не кажется. Снова пауза. И потом, уже веселее:
— Разве это не строчка из песни Джима Кроче? А ты? Ты в порядке, Джоунси?
— Я? Угу. А почему ты спрашиваешь?
— Не знаю, — говорит Генри. — Только… Я думаю о тебе с той самой минуты, как развернул газету и увидел фото Барри на странице некрологов. Пожалуйста, будь осторожнее.
Джоунси вдруг ощущает легкий холодок, пронизавший до самых костей (многим из которых грозят скорые множественные переломы).
