— Вовсе не обязательно именно десять… — бормочу я, слегка смешавшись. — Может, и восьми хватит.
— Восьми? — Мама, кажется, вот-вот заплачет.
— Люк, — с беспокойством произносит Сьюзи, — а ты об этом знал?
— Мы однажды обсуждали эту тему, — говорит Люк с легкой улыбкой.
— Но я не понимаю, — упорствует Сьюзи. — А как насчет…
— Времени? — дипломатично перебивает Люк. — Ты права. Пожалуй, нам уже пора идти. Знаете, что уже пять минут второго?
— Пять минут? — паникует Сьюзи. — В самом деле? Но я же не готова! Бекс, где твои цветы?
— Кажется, в твоей комнате. Я их куда-то положила…
— Ладно, тащи их! А где папа? О черт, сигаретку бы…
— Сьюзи, тебе нельзя курить! — кричу я в ужасе. — Это плохо для… — И вовремя умолкаю.
— Для платья? — приходит на выручку Люк.
— Да. Она может… уронить на него пепел.
К тому времени, как мне удается разыскать цветы в ванной Сьюзи, подновить помаду и снова спуститься вниз, в холле остается только Люк.
— Твои родители уже вышли, — говорит он. — Сьюзи сказала, что и нам пора; сама она поедет с отцом в экипаже. А я для тебя вот что нашел, — добавляет Люк, протягивая жакет из овечьей шерсти. — Твоя мать права, идти в таком виде нельзя.
— В самом деле? — волнуюсь я. — Что, так плохо выглядит?
— Выглядит замечательно. — На его губах играет улыбка. — Но вдруг после службы разойдется шов?
— Чертов Дэнни, — качаю я головой. — Знала же, что лучше выбрать Донну Каран.
Воздух тих и недвижен, когда мы с Люком идем по усыпанной гравием дорожке к крытой аллее; светит бледное солнце. Перезвон колоколов переходит в сольную мелодию, вокруг ни души — только торопливо снует единственный официант. Остальные, должно быть, уже в церкви.
— Извини, если я недавно затронул больную тему, — произносит Люк.
— Больную? — Я приподнимаю бровь. — Ах, эту? Никакая она не больная!
— Твоя мать, кажется, расстроилась…
— Мама? Если честно, то ей плевать. Она вообще… шутила!
— Шутила?
— Ну да, — говорю я злобно. — Шутила.
— Ясно. — Люк поддерживает меня под руку, когда я спотыкаюсь на циновке из кокосовых волокон. — Значит, ты намерена выждать восемь лет, прежде чем выйти замуж.
— Безусловно, — киваю я. — Как минимум восемь.
Некоторое время мы шагаем молча. Издалека доносится перестук копыт по гравию — видимо, это выехал экипаж Сьюзи.
— Или, может быть, шесть, — небрежно добавляю я. — Или, скажем, пять. Это от многого зависит.
И снова воцаряется долгое молчание, нарушаемое только мягким, ритмичным шорохом наших шагов по аллее. Странное напряжение нарастает, и я не отваживаюсь взглянуть на Люка. Кашляю, тру нос и стараюсь придумать реплику о погоде.
