Так все преподносилось в газетах. Леда, конечно, знала мотив преступления. Знала его и полиция, да и в «Таймс», наверное, знали. Волей-неволей девушка слышала какие-то разговоры в полицейском участке. Инспектор Руби и сержант Мак-Дональд делали все возможное, чтобы не обсуждать это дело в ее присутствии, но, бедняги! Их мужские грубые голоса трудно было назвать шепотом. Леда знала все о кражах. Подразумевались дома самого низкого пошиба, куда доставляли ценности. Определенно, это были дома ужасные, развратные, находящиеся под покровительством людей из высшего класса с чрезвычайно развращенными вкусами.
В полиции была версия, что это шантаж, в который вовлечен некий преуспевающий, занимающий весьма высокий пост человек, так или иначе связанный с этими ужасными местами; не исключено, что ему угрожали разоблачением, если он не выполнит требований преступника. Инспектор Руби называл это весьма грязным делом, и Леда была полностью с ним согласна. Этот вор, казалось, мог проходить сквозь стены, прямо перед носом и полицейских, и военных патрулей.
Леда растерла лист герани между пальцами. Ее беспокоила мысль о том, что подобные ужасные дома, возможно, есть и на ее улице; не исключено, что наивные румяные лица подростков скрывают под собой что-то ужасное. Она думала часто о том, чтобы высказать свои подозрения властям, но опасалась даже этого. Нет, она не лучше миссис Докинс. И даже не столь честна, чтобы открыто заявить о своих собственных соображениях. Усталая, Леда никак не могла заснуть. Прежде чем лечь спать, она сделала перестановку в комнате: передвинула тяжелую швейную машину и стол в самый центр. Она надеялась, что теперь ей не придется много шить. Хотя не была уверена, но предполагала, что должна брать работу на дом.
Эта перестановка заставила ее передвинуть кровать к окну, а заодно она решила вымыть пол. Леда сняла юбку и блузку, затем занялась ящиками. Когда все в этой маленькой комнате было вымыто и вычищено с помощью влажной тряпки и мыльного раствора Хадсона («Аромат розы, свежесть морского бриза, для всех видов чистки; не оставляет неприятных запахов»), она решила оставить кровать у окна, поскольку здесь было прохладнее. Она задула свечу, чтобы не тратить зря воск, и в темноте надела ночную рубашку.
Леда долго размышляла, и мысли ее были связаны с полицейскими, с деньгами, с людьми, окружавшими ее. В конце концов она задремала. Когда что-то ударило ее по ноге, Леда резко подскочила.
