— Это он…
— Что? — Гиз взял ее за плечи, встряхнул. — Что ты сказала?
— Это он… — повторила женщина. — Это Гест… мой муж…
— Ты видела его?
— Только его силуэт.
— Слышала его?
— Да.
— Он что-то говорил?
— Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.
— Ты разговаривала с ним?
— Нет.
— Нельзя разговаривать с мертвяками!
— Я не сказала ему ни слова.
— Но ты знаешь, почему он вернулся?
— Нет.
— Ты догадываешься, из-за чего твой муж стал мертвяком?
— Нет… — женщина отвечала твердо, но Гиз чувствовал, что она снова врет. Или не говорит всей правды.
— Скажи мне! — напирал Гиз. — Доверься! Это поможет и мне, и тебе!
— Я уже все сказала!
— Ты не сказала самого главного!
— Мне больше нечего сказать!
— А о заброшенном доме напротив? О нем тебе тоже нечего сказать?!
Женщина запнулась, застыла с открытым ртом, буравя взглядом лицо Гиза. Светильник в ее руке заметно дрожал, по стенам и потолку скакали тени.
— Уходи! — Она вдруг с силой толкнула дверь. — Вон отсюда! Немедленно!
— Эй, — Гиз даже растерялся. — Чего это на тебя нашло?
— Убирайся прочь из моего дома!
— А как же мертвяк? Я обещал вас от него избавить. Я должен это сделать. Обязан!
— Ты… — голос женщины задрожал. — Ты… ты специально меня мучаешь!
— Нет же! — запротестовал Гиз, чувствуя себя глупо и неуютно. — Я просто делаю свою работу.
— Ты обвиняешь меня в чем-то… Я не понимаю… — Женщина закрыла лицо свободной рукой, всхлипнула. — Я ни в чем не виновата…
— Хорошо, я тебе верю… — В этот момент Гиз действительно усомнился в себе, в своих подозрениях, догадках, предчувствиях. — Я просто пытался как следует во всем разобраться…
Дила тихо плакала. А Гиз все оправдывался, начиная злиться на себя, на собственную неуверенность:
— Я думал… Я надеялся, что ты можешь что-то прояснить… Я же чужой здесь. Я не знаю всего… А каждая мелочь может оказаться важной…
— Мы устали. — Женщина рукавом вытерла слезы, искоса заглянула охотнику в лицо. — Мы все очень устали бояться… Ты действительно нам поможешь?
— Я постараюсь, — ответил Гиз.
— Хорошо… — Дила почти успокоилась. — Оставайся… Я принесу тебе овчину и свечу.
— И захвати чего-нибудь попить, — сказал Гиз.
— Разве только воды.
— Меня это устроит.
24
Дила вышла, и Гиз на какое-то время остался один. В полной, абсолютно непроглядной темноте.
Касаясь рукой стены, он прокрался к большому сундуку — едва ли не единственному здесь предмету мебели, — ощупал его, присел на край. Положил меч на колени, закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уверить себя, что ничего страшного в окружающем мраке нет.
