— Я сказала, что сегодня должна рано встать и много работать.
— Сдохну от смеха. И он поверил? Классно! Вот это эмансипация! Такой дурацкий довод обычно мужчины-то и приводят.
— Уверяю тебя, Йо, когда я оказалась на улице, я была в полной эйфории. Нет секса лучше, чем вообще никакой. У меня теперь все впереди. Я победила свои гормоны. И между прочим, благодаря этому, вероятно, возвысилась в его глазах. Что еще надо женщине?
— Может, ты и права. В общем, дерзай. Но не абсурд ли это? Ты пытаешься добиться уважения, отказывая ему в том, чего он хочет. Выходит, связь может быть длительной, только если отказаться от секса.
— Так далеко я вряд ли зайду. Послезавтра мы снова встречаемся. Даниэль хочет взять меня на пикник. Заманчиво звучит, разве нет?
— В среду? Я думала, мы с тобой идем в «Массимо»?
— Ох, я совсем и забыла. Может, отказать ему?
— Нет, пожалуй, это уж слишком. Сперва бедного мужика лишают секса, потом отказывают в свидании. Да он же так вконец до ручки дойдет! Не стоит перегибать палку. Он должен чувствовать себя победителем, а не козлом. Как ни смешно, но эта роль большинству мужчин не нравится, хотя многие как раз для нее будто и созданы.
— Золотые слова. Не будешь сердиться?
— Пустяки!
— А как насчет сегодняшнего вечера? Ты не занята? А то я в полном отчаянии: не представляю, что в среду надеть.
— Заходи, я тебе кое-что одолжу. Кстати, как там вышло с прической на шпильках?
— Когда я пришла домой, то выглядела словно плакучая ива после бури.
— Надо нам подумать о другой прическе.
— У меня нет прически. У меня есть просто волосы.
— О'кей, до вечера. Приготовить что-нибудь?
— Нет, салата хватит.
— Отлично.
18:58
Я в таком отчаянии, что почти готова включить «Хойте»[32]. Хорошо бы сегодня случилась хоть какая-нибудь завалящая чудовищная катастрофа. Может, это звучит отвратительно, может, это и вправду отвратительно — но в такие моменты чужое несчастье действует как-то ободряюще. Перед лицом основательной засухи или сильнейшего голода собственная скорбь отчасти теряет свое величие. Просто перестаешь мнить себя центром вселенной.
Вот и я бы тогда перестала считать себя очень уж важной. Впрочем, спрашивается: что же мне тогда считать важным? Я бы должна была тогда вступить в какой-нибудь союз, работающий на всеобщее благо. Или, по крайней мере, жертвовать на Красный Крест. Или что-то в этом роде.
Известия — скучные. Может быть, надо было остаться с Сашей? Может, мне следует ему позвонить?
