– Мало ли что с чего начинается, синьоры! Чем кончается – вот вопрос! Бывает, хорошо начнется, а кончится очень скверно. Иисус Христос, говорите. А Иисус Христос был почти коммунистом. А чем кончилось его движение? Ватиканом! Мировым мошенничеством. Страшно подумать! Так что этот разговор длинный – что такое «о чем угодно» и что такое «проблемы современности». Вот, пожалуйста, вам история… У нас в доме, в Турине, есть семья вроде нашей. Только молодая. Он, видите ли, итальянец, марксист. А она русская. Он там, в России, чему-то учился. Встретился с ней. Полюбили друг друга. Она приехала в Италию. И что вы думаете? У них уже ребенок, ему уже пять лет. А они до сих пор спорят по политическим вопросам. Начнут, может быть, с того, что ему хочется спагетти или пиццы, а ей московских щей, а закончат тем, что он с ее точки зрения обыватель…
– Они сейчас тоже в Вариготте? – спросил Клауберг, вспомнив молодую женщину, которая утром кормила кашей мальчика и переводила ему, Клаубергу, на английский слова хозяйки пансиона об акулах.
– Да, да, конечно. Они живут у рыбака. Этот рыбак – потомок сарацинов, и жена у него сарацинка. Совершенно дикая женщина. Какой-то иностранец года два назад погладил ее вот по этому месту, так можете себе представить, она его сгребла в охапку – здоровенная бабища! – и выбросила с веранды на пляж. Муж начал было извиняться перед тем иностранцем, так она с такой силой хватила своего супруга сковородкой по голове, что тот, бедняга, две недели не мог подняться с постели.
– Я как раз тоже остановился в их пансионе,– сказал, внутренне веселясь, Клауберг.– Значит, это опасно?
– Почему опасно! Не надо лазить к ней под юбку – и все будет хорошо.
Поздним вечером Клауберг сидел на балкончике своей комнаты, открытом в сторону моря. Он удобно откинулся в плетеной качалке, поместив ноги на железные перильца. На полу, выложенном керамическими плитками, стояла бутылка пива; Клауберг подливал из нее в бокал и небольшими глотками, смакуя, потягивал горьковатую прохладную жидкость. Близкий берег лежал в теплом густом мраке, во мрак отступали и прибрежные холмы; лишь ярко горели голубоватым огнем фонари на главной улице поселка да на станции железной дороги. В море было бы совсем черно, если бы над ним не светились крупные средиземноморские звезды; в их почти неощутимом свете слегка отблескивало и море. Черной полосой от берега в морскую темень тянулся мол; там, на самом его окончании, едва различались силуэты людей. Их было двое. Они сидели над водой и, должно быть, о чем-то разговаривали.
