Лежали под пощипывающим кожу солнцем на чуть влажном песке, ели с хлебом и солью огромные — три штуки на килограмм — розовые помидоры, поднимая фонтаны брызг, бегали по мелководью, любили друг друга в теплой солоноватой воде, смотрели, как погружается в море багровый солнечный диск, пытаясь поймать приносящий счастье зеленый луч, устало брели по остывающему рыхлому песку к далеким маленьким домишкам…
Этот месяц у моря остался для Крылова воспоминанием о личной жизни в чистом виде, полностью освобожденной от служебных забот, но и тогда ниточка, связывающая его с райотделом, не обрывалась: начальство знало, где искать инспектора в случае необходимости, и он был готов к тому, что в любой момент местный участковый может принести предписание прервать отпуск и возвратиться к месту службы. Может быть, эта готовность и позволяла ему острее ощущать прелесть каждого дня, каждого часа отдыха.
И вообще, как Крылов неоднократно убеждался, те, кого угнетало вытеснение личного времени служебным, не задерживались в милиции, а оставшихся такое положение не пугало, и если они и жаловались, то больше для порядка, как это сделал он сам, упрекнув Зайцева, что тот лишает его личной жизни. Тем более что сегодняшний вечер инспектор собирался посвятить именно ей: они с Ритой шли в гости.
К месту встречи Рита пришла, как всегда, вовремя — свежая, энергичная, праздничная, хотя Крылов затруднился бы сразу ответить, как ей удалось достигнуть такого эффекта, имея всего лишь час после работы.
Они прошли два квартала, сокращая путь, свернули на узенькую старую улочку, чудом сохранившуюся среди районов современной застройки: облупившиеся фасады, выбоины на мостовой, низкие мрачные подворотни.
На перекрестке притулилась к забору остроконечная будочка образца начала пятидесятых годов с перекошенной вывеской «Пирожки». Крылов сжал локоть спутницы:
— Обрати внимание.
Рита непонимающе осмотрела грузную, равнодушно жующую женщину неопределенного возраста за тусклым стеклом.
— Что в ней особенного?
— О-о! Тетя Маша — уникум. Торгует пирожками почти сорок лет и все на этом месте. Питается исключительно своим товаром, ходит в одном платье и платке, а по слухам — миллионерша.
— Миллионеры всегда отличаются скромностью и умеренностью в еде.
— Не веришь? Когда мне ее показали лет пятнадцать назад, я тоже не, поверил. Кстати, она выглядела точно так же и так же ела пирожок. Похоже, время ее не трогает.
— Ну, время ладно. А почему ее не трогает ОБХСС? Не из скромной же зарплаты скоплен этот миллион? Да и как она могла ухитриться сделать такой бизнес на копеечном товаре?
