Она заплакала. Сизов невозмутимо выжидал. Постепенно Строева успокоилась, достала платок, осторожно, чтобы не размазать тушь, промокнула глаза.
— В милицию вы, конечно, не заявили, примет не запомнили, — прежним тоном продолжил майор. — Так?
— А что толку заявлять? Разве мне легче станет? И как их запомнишь, если темно?
Она нервно порылась в сумочке, обшарила взглядом стол.
— Ваш товарищ так и не вернул сигарет.
— Пачка у экспертов, — пояснил оперативник. — Они исследуют отпечатки ваших пальцев.
— Зачем? — испуганно вскинулась Строева. — Что я, воровка?
— Объясню чуть позже. — Сизов не сводил с допрашиваемой пристального взгляда. — А пока скажите, что произошло на дачах через десять дней, когда вы привели туда нового знакомого?
Статуэтка остолбенела.
— Какие десять дней?! Какой новый знакомый? Ничего не знаю! Вы мне собак не вешайте! Я… Я жаловаться буду! Прямо к прокурору пойду!
Последние слова она выкрикнула тонким, срывающимся на визг голосом.
— А почему истерика? Если не были больше на дачах, так и скажите. — Майор говорил подчеркнуто тихо.
— Вызывают, нервы мотают… Никогда и никого я туда не водила! Одного раза хватило, чтобы за километр Яблоневку обходить! — Она глубоко затянулась, закашлялась, протерла глаза.
— Пудреницу не теряли? — по-прежнему тихо спросил Сизов.
— Когда эти типы напали, всю сумочку вывернули! Хорошо, голова уцелела! — не отрывая пальцев от глаз, глухо произнесла Строева.
— Мы говорим о разных днях. После того, о котором вспоминаете вы, место происшествия осматривалось очень подробно, но ничего найдено не было. А через десять дней, когда очередной ваш спутник не успел убежать, нашли пудреницу. Она лежала в трех метрах от трупа…
— Ничего не знаю! Вы меня в свои дела не запутывайте! — закричала Строева, с ненавистью глядя на майора, но тот размеренно продолжал:
— С нее сняли отпечатки пальцев, и сейчас эксперты сравнивают их с вашими, оставленными на сигаретной пачке. Подождем немного, и я задам вам еще несколько вопросов.
Лицо Строевой побагровело, и пот проступал уже не только на лбу, но и на щеках, крыльях носа, подбородке, будто девушка находилась в парилке фешенебельной сауны, только готовая «поплыть» косметика была до крайности неуместна.
— Я больше не желаю отвечать ни на какие вопросы! Я передовик труда, отличник бытового обслуживания! У меня грамоты…
— Это будут смягчающие обстоятельства. Чистосердечное признание тоже относится к ним. Советую учесть.
