Эванжелина молча посмотрела на герцога.
– А когда я родился, как говорил мне отец, – заговорил Ричард, – мама посмотрела на меня и промолвила: “Хвала Господу и святым угодникам! Теперь у нас есть наследник”. До меня у мамы было три выкидыша.
– Значит, вы тоже стали чудом для родителей, – заметила Эванжелина.
– Как только познакомитесь с моей матерью, спросите ее, как она к этому относится, – улыбнулся Ричард.
– Сомневаюсь, что это произойдет, – пожала плечами девушка.
Вдруг она огорченно ахнула, посадив каплю изысканного соуса на рукав платья – единственного, которое могла надевать по вечерам. Девушка быстро вытерла пятно влажной салфеткой. Другого платья у нее не было. А это, с завышенной талией, без кружев, оборок и нижних юбок, было сшито из темно-серого муслина. По крайней мере ее собственное платье, а не то, что дал ей этот негодяй Хоучард или его чертова любовница.
Эванжелина посмотрела на герцога. Мягкий отблеск свечей играл на его темных блестящих волосах; девушка невольно залюбовалась вечерним костюмом Ричарда с белоснежным галстуком. Да, в ее детских воспоминаниях семилетней давности сохранился верный портрет этого человека, вот только воспоминания не передавали его великолепия. Он был прекрасен, этот герцог, и отлично знал об этом.
Эванжелина улыбнулась. Она была именно такой, какой старалась казаться. Точнее, они оба были в точности такими, какими хотели показать себя.
– Вы улыбаетесь, глядя в свой бокал с хересом, – заметил Ричард.
– Ах нет, эта улыбка не имеет никакого отношения к вину, – сказала девушка.
– Тогда к чему же? – полюбопытствовал хозяин.
– Пожалуй, скажу вам правду, ваша светлость." Я думала о том, что мы с вами такие, какими хотим казаться.
– Что ж, я – джентльмен, вы – леди, – пожал плечами герцог. – Не вижу причины улыбаться. Я, во всяком случае, не нахожу в этом ничего забавного. А вот если бы я вдруг увидел, что в дверь входит прекрасная дама, чье тело прикрыто лишь тонкой тканью, чтобы поддразнить меня, тогда, несомненно, на моем лице расцвела бы широчайшая улыбка.
– Не думаю, что истинный джентльмен должен говорить такие вещи даме. Может, конечно, такие мысли и могли бы появиться у него в голове, но он не стал бы распространяться о них вслух. Разве не так?
– Позволю себе заметить, что моя мать тоже предпочла бы, чтобы я лишь думал, а не говорил. Тогда бы она не стала тревожиться. Хотя.., я вспоминаю, как смеялись мои родители, когда не знали, что я рядом.
