Сабрина подняла глаза. Снегопад еще только начался, но не пройдет и получаса, как буран всей силой обрушится на нее, и если к тому времени она не выберется из леса, то непременно замерзнет.
Девушка вынудила себя снова оглядеться. Кажется ей или снег в самом деле стал гуще?
Она неохотно оттолкнулась от дерева и решительно шагнула вперед, от души надеясь, что движется к югу. Ах, это ей возмездие за чрезмерную самоуверенность! Даже когда кобыла охромела, Сабрина легкомысленно посчитала, что сумеет найти дорогу из Эппингемского леса. Что ни говори, она восемнадцать лет живет в этих местах и прекрасно знает все здешние тропинки. Но теперь, когда все вехи покоятся под толстым белым покрывалом, Сабрина совершенно растерялась. Сумеет ли она сориентироваться, пока последние приметы не исчезли в снегу?
Терновый шип вонзился в красивый плащ из алого бархата, подарок дедушки на прошлое Рождество. Сабрина нагнулась, чтобы высвободить полу, и боль в груди вспыхнула с новой силой. Лающий кашель разрывал легкие, и по щекам девушки покатились ледяные слезы. Она смахнула их ладонью, и, когда зрение прояснилось, перед глазами вновь всплыло лицо Тревора с идеально вылепленными чертами. Красивое. Пожалуй, для мужчины даже чересчур красивое. Зеленые глаза под тяжелыми веками, опушенные длинными ресницами, чуть потемнели и сверкали торжеством. Недаром Элизабет все твердила, что хорошо бы дочерям унаследовать прекрасные глаза отца!
Тревор тайком последовал за ней в восточное крыло Монмут-Эбби, где располагалась фамильная портретная галерея. В хорошую погоду Сабрина любила там рисовать. В тот день она хотела скопировать портрет графини Изольды, жившей в шестнадцатом веке и, если верить семейным преданиям, удостоенной внимания самого Генриха VIII. Но при виде Тревора Сабрина мгновенно забыла обо всем.
С каким невозмутимым видом, заранее уверенный в победе, он объяснял тогда:
— Не противься мне, малышка Сабрина. Ты давно водила меня за нос, бесстыдно флиртовала, а я не отличаюсь особенным терпением. Но ты не успокоилась, пока не добилась своего. Кокетничала со мной, мучила, пока мне не захотелось сорвать с тебя покров притворной невинности, которым ты себя окутала. Наконец-то мое ожидание вознаграждено! Больше я не потерплю никаких игр! Я знаю, почему ты ускользнула в этот уединенный уголок! Твой план превосходен, что и говорить! Ну же, иди сюда, признайся, как сильно хочешь меня!
Сабрина вжалась спиной в раму прадедовского портрета. Дальше отступать некуда. Остается уговорить его, воззвать к рассудку.
