— Э-э, я подумывала о том, чтобы задержаться на пару недель в Лос-Анджелесе, — туманно ответила она.
— Я с радостью поеду с тобой, — с воодушевлением проговорила Натали. — И Коул — тоже. Мой братик от тебя без ума.
— И я отвечаю ему взаимностью.
— Какая жалость, что он — голубой, вы с ним были бы чудесной парой!
— Ты самая большая фантазерка из всех, кого я встречала, — укоризненно сказала Мэдисон, качая головой. — Расскажи лучше, как поживает Коул.
— О, у него все прекрасно. Они с мистером Большая Шишка просто идеальная пара.
— А мне казалось, что ты ненавидишь мистера Шишку.
— Так оно и было поначалу. Но потом я увидела, как он относится к Коулу: все время держит его возле себя, заботится о нем… Я немного успокоилась. Хотя вообще-то Шишка пользуется репутацией человека, который топчет всех самых красивых мальчиков в городе.
— Твой Коул — не просто «мальчик». Он умница. Вряд ли кто-нибудь сможет его топтать.
— Эй, я всего лишь ревнивая старшая сестра, которая беспокоится о своем маленьком братишке Мэдисон понимающе кивнула головой. Ей нравилось находиться рядом с Натали. Она, как и Джеми, заменяла ей сестру, которой у Мэдисон никогда не было. И теперь, поведав подруге все свои горести, Мэдисон испытывала большое облегчение. Однако пора было возвращаться к работе. Она взглянула на часы.
— Пора двигаться. Нельзя заставлять будущего чемпиона ждать.
— Мне тоже пора, — согласилась Натали. — У меня сегодня запись интервью с Джимми Смитсом, а на такие мероприятия не принято опаздывать.
— Везет же тебе! — вздохнула Мэдисон. — А я вместо того, чтобы находиться в Вашингтоне и разговаривать с умными политиками, общаюсь с безмозглым боксером.
— Политики куда хуже боксеров, — со знанием дела заявила Натали. — Они все озабоченные до такой степени, что это даже смешно. Я на прошлой неделе делала интервью с сенатором и подпрыгнула на полметра, когда он вдруг схватил меня за ногу.
— Что же ты хочешь? Эпоха Клинтона, — улыбнулась Мэдисон.
Она подала знак официанту, чтобы тот принес счет.
— Трахать баб — это все равно как есть, — объявил Антонио. Он был в оранжевых боксерских трусах, белых носках, коричневых боксерках со шнурками и с обнаженным торсом.
— Что это означает? — ничего не выражающим голосом осведомилась Мэдисон.
Антонио задумчиво наморщил лоб. У него был вид профессора, который объясняет непонятливому студенту суть своего научного открытия.
— Че тут непонятного. Бабы бывают разные, и жратва тоже бывает разная. Ага, — кивнул он, явно довольный своей речью. — Вроде как можно съесть хот-дог, а можно — стейк. Бурриту или пиццу. Поняла?
