Жизнь в Нью-Йорке началась с отвратительной комнатки и с работы на кухне какого-то ресторана — Кэрри мыла там полы. Выглядела она гораздо взрослее своего возраста: высокая, стройная, с пышной грудью, блестящими черными волосами и ясными глазами.
Согнутая в подкову приступами кашля, Элла была уверена в том, что у Кэрри отличные перспективы, и мытье полов в них никак не вписывается. Нужно только выждать, нужно запастись терпением. Девчонка оказалась трудной… временами даже злой. Казалось бы, ей следовало быть благодарной бабушке за то, что она все-таки разыскала ее. Но нет! Каких трудов стоило вырвать ее из цепких рук той семейки, что решила приглядывать за ней. Они даже полицию вызвали, но Элла быстро утвердилась в своих правах. Кэрри должна пойти с ней. Боже праведный, она как-никак приходится девочке бабушкой, единственным кровным родственником, и этот факт не изменишь никакими доводами в мире.
— Сколько тебе лет? — требовательно спросил шеф-повар, низенький толстяк.
Кэрри, на коленках скоблившая грязный кухонный пол, в тревоге подняла на него глаза.
— Клянусь своей задницей, тебе еще нет шестнадцати. — Он хмыкнул.
Это повторялось изо дня в день. Она уже не менее двадцати раз сказала ему, что ей шестнадцать, но он так и не поверил.
— Ну? — Он плотоядно облизал губы. — Что же мы будем делать?
— Что? — равнодушно переспросила она.
— Что мы будем делать? Когда управляющий узнает, что ты еще совсем девчонка, он вышвырнет твою пухлую черную попку отсюда так быстро, что даже опытная шлюха не успеет за это время взять в рот.
Кэрри не отрывала больше взгляда от пола. Может, он уйдет, если не обращать на него внимания?
— Эй, чернушка, я ведь с тобой разговариваю. — Он склонился над ней. — Я не собираюсь никому ничего говорить — то есть, конечно, если ты будешь поласковее со мною.
Прежде чем она успела двинуться, его жирная лапа скользнула к ней под юбочку.
Кэрри тут же вскочила, сбив при этом ведро, полное мыльной воды.
— Не смейте ко мне прикасаться!
Он попятился от нее, лоснящееся лицо его покраснело.
В этот момент вошел управляющий, тощий человек, представлявший собой полное ничтожество. Цветных он ненавидел. Холодными безжизненными глазами управляющий смотрел на растекшуюся по полу воду.
— Убери все это, — сказал он Кэрри, глядя при этом в стену за ее спиной, — сама она для него не существовала. — А потом убирайся отсюда к черту и не вздумай приходить еще раз.
Толстяк шеф-повар исследовал на кончике мизинца содержимое левой ушной раковины.
