– Что вы имеете в виду?
– Да всю эту бумажную волокиту по таким делам. Позор, черт возьми. Бюрократия... Иногда заявления на лицензию могут возвращать по всяким пустяковым поводам. Собственно, вообще без причины.
– Так вот как обстоят дела...
Он ткнул в меня пальцем, как пушкой:
– Сейчас я вам расскажу, как это будет. Вы ввязались в полицейский скандал, который затянется на месяцы, пойдет проверка за проверкой, и вам не удастся получить лицензию частного сыщика до тех пор, пока все не уляжется, а может и никогда вообще. Я даже не буду предпринимать никаких шагов. Эту кашу вы сами заварили.
Я молчал, обдумывая сказанное.
– И вы знаете, что я не преувеличиваю, – добавил он.
Я кивнул.
– Предположим, я соглашусь поддержать байку Лэнга и Миллера.
– И завтра же вы получаете разрешение.
Я еще немножко подумал:
– Допустим, когда начнется суд, я надую вас и расскажу другую историю, возможно, похожую на ту, что была на самом деле.
Сермэк просиял:
– Вы ведь не дурак. Лицензии можно отзывать и по неуважительным поводам, как вам известно. Господь милует, и Он же ввергает в ад, Геллер.
В первый раз я увидел, что Миллер наблюдает за мной, туловище его все еще было повернуто к окну, но голова, как бы случайно, – в мою сторону.
– Да пропади все пропадом! Согласен, – ответил я.
– Хорошо. – И Сермэк отвел от меня просительный взгляд. Я почувствовал, что он тут же обо мне забыл, когда добавил, не глядя:
– Надеюсь, где выход, вы знаете. – А потом с легкой гримасой и ладонью на животе вышел в другую комнату.
Миллер проводил меня назад той же дорогой: от Сермэка до моего отеля. И все было бы ничего, если вам нравятся пожарные лестницы, кирпич, цемент и мусор. И... Миллер.
Который и доставил меня к парадной двери гостиницы Эйдемса, и, не вынимая рук из карманов пальто, пряча глаза за стекла очков, сказал:
– А ты не такая дубина, как кажешься.
Нервы у меня были на пределе, да и пиво сыграло свою роль, так что я ответил:
– Как и ты, и это вовсе не комплимент. Почему бы тебе не взмахнуть ушами и не улететь на... жирный осел?
Он отшатнулся, но, хотя на самом деле это движение было еле заметно, оно показалось мне зловещим; так или иначе, чем-то неприятным от него повеяло. Он ответил:
– Тебе бы по радио выпендриваться, Геллер. Может, там и окажешься, если нас тронешь.
– Да ну?! И это все?
– Попробуй и увидишь, умник, – сказал он и тут же получил удар «под ложечку».
Упав, он был похож на дом, завалившийся от взрыва фугаски. И, надо сказать, это было прекрасное зрелище.
