— Но хуже всего были слухи, — глухим голосом продолжала она. — Говорили, что Томми не поверил мне и подал на развод. Что я была изнасилована морским офицером, а Томми застал его в моей спальне и избил, а затем избил меня... самые разные отвратительные, грязные слухи.
— Как ваш муж перенес эти обстоятельства, дорогая?
— Я просила его не обращать внимания на сплетни, но он не мог спать и очень похудел. А еще я с криком просыпалась по ночам, и он был рядом, успокаивал меня. Он вел себя чудесно. Но я беспокоилась.
— Почему?
— Он не спал, у него появились круги под глазами, он вставал по ночам и ходил по гостиной и курил.
— А ваша мать... для нее все это, без сомнения, было трудным испытанием.
— Да. Когда она приехала из Бейпорта в ответ на каблограмму, что я ранена, она даже не знала о том... что на самом деле со мной случилось. Она была в ярости, негодовала, клялась сделать все, что в ее силах, чтобы помочь мне.
— И как это проявилось, дорогая?
— Ну, сначала она взяла на себя ведение домашнего хозяйства... вдобавок к своим военным обязанностям Томми был и экономкой, и моей сиделкой.
— Но этим она не ограничилась, не так ли?
— Нет. Мама постоянно обращалась к адмиралу Стерлингу и местным властям с требованием предать напавших на меня суду и наказать.
— Она жила не с вами, — начал я, — когда...
— Нет, — перебила она. — Нет. Когда я стала вставать и почувствовала себя лучше, этот домик оказался слишком мал для всех нас. С ней приехала моя младшая сестра, Хелен... Она тогда вернулась на Лонг-Айленд, к отцу, который был слишком болен, чтобы приехать сюда... а мама сняла себе жилье.
Заговорил Лейзер, в первый раз с момента начала беседы.
— Вы принимали какое-нибудь участие в похищении Джозефа Кахахаваи, миссис Мэсси?
Талия резко взглянула на него.
— Никакого! Я впервые услышала об этом утром в день похищения, когда сюда пришел матрос Джоунс.
— До или после убийства? — спросил я.
— После! Он вбежал сюда, отдал мне пистолет и сказал: «Вот возьмите это... убит Кахахаваи». Я спросила: «Где Томми?», а он сказал, что послал Томми и маму... отделаться от тела.
Она вот просто так бесстрастно сидела, и ее лицо не выражало ничего, как лицо фарфоровой куклы.
— Что дальше делал этот матрос? — спросил Дэрроу.
— Он попросил сделать ему коктейль, «хайболл». Я сделала.
— Был убит человек, миссис Мэсси, — сказал я. — Вашим мужем и вашей матерью.
— Мне очень жаль, что был убит человек, — пожав плечами, произнесла она. — Но он это заслужил.
