— Я не очень уверен, что мы сейчас друг друга понимаем, — возразил Синьджон. — Ты честолюбив, Эшер. И я должен поверить, что тебя не интересует принадлежащее мне?
— Да, я действительно честолюбив. Но с каких пор это качество стало пороком в глазах Вентра?
— Мне надо выработать свою позицию, колдун. Я был принцем Города Мертвых еще в те времена, когда ты сперматозоидом плавал в яйцах отца своего. Город Мертвых — мой домен, и ты нагло бросаешь вызов моей власти над ним! Такой афронт я не могу оставить без возмездия, и ты об этом знаешь не хуже меня.
— Я это понимаю. Вот почему я предлагаю ритуал примирения, который докажет мою добрую волю.
Бровь Синьджона поднялась еще выше.
— Примирение? Какого рода?
Эшер улыбнулся, разведя руки великодушным жестом:
— Это я предоставляю выбрать тебе.
Синьджон потер подбородок, надолго задумавшись. Потом он улыбнулся и показал на Никола, свернувшуюся под пологом трона Эшера, как под шелковой пелериной.
— Я возьму эту девушку.
Лицо Эшера окаменело.
— Только не ее! Я тебя отдам все что угодно, только не это!
При виде смятения соперника улыбка Синьджона стала острее битого стекла.
— Нет. Ее я хочу. Отдай мне ее, или я буду знать, что лжешь!
— Ты называешь меня лжецом?
— Скажем так, колдун: я сомневаюсь, что ты говоришь правдиво. А теперь, если ты меня великодушно извинишь, в этот вечер меня ждут и другие дела.
— А мое предложение?
— Я буду считать его искренним, только если ты дашь мне то, о чем я попросил, — твою ручную танцовщицу. До тех пор нам не о чем говорить. — Опершись на трость, Синьджон встал с кресла, слегка поклонившись, и поднес руку к треуголке. — Adieu, мой начинающий друг. Ты потрясающе любезный и гостеприимный хозяин.
Эшер смотрел, как соперник спускается по винтовой лестнице и, окруженный телохранителями, невредимый уходит из «Данс макабр». Видя, как закрывается за ним дверь, Эшер изо всех сил старался смирить ярость. Напасть на старого ящера физически было бы не мудро.
Раздался треск, и он, посмотрев вниз, увидел, что стиснутые пальцы превратили подлокотники трона в щепу.
Децима вышла из тени, наклонилась губами почти к его ушам.
— Почему вы не отдали ему девушку?
— Старый мерзавец хитер — надо отдать ему должное! Чтобы дожить до его возраста, приходится усвоить кое-какие трюки. Он и не собирался соглашаться на перемирие — но ему надо было сделать так, будто это он получил отказ, а не я. Потому он и попросил в дар то единственное, с чем я, как он знал, не расстанусь. Хитрая лиса! Но не важно. С перемирием было бы легче его раздавить, не устраивая хаос настоящего джихада. Он бы не ждал тогда беды, когда на него налетели бы братья Борхес. А теперь мне придется заключать союз с этим картелем. Ты известила власти о местонахождении тел?
