Кем бы она ни была.
Она знала, что ее зовут Никола, что она танцовщица и что она помолвлена с лордом Эшером. А в остальном был сплошной туман со смутными искорками воспоминаний. Было у нее смутное подозрение, что когда-то в ее жизни было больше ориентиров, чем сейчас, но стоило ей попытаться вспомнить, как начинала болеть голова и гуще становился туман, обволакивающий мысли.
Иногда — но не часто — туман на миг рассеивался, и она до боли четко вдруг понимала, что с ней происходит. В эти краткие моменты ясности ужас и беспомощность наваливались на нее так, что она сама старалась уйти в туман. Тогда было уже не так страшно.
Как вот сегодня возле клуба. Когда уличный мальчишка бросился к ней и дотронулся — она будто проснулась от жуткого сна. Глядя на чумазое лицо ребенка, она узнала его. Но даже сейчас эти черты будто пытались выплыть из тумана, будто он тонул там и отчаянно тянулся к ней. У этого лица было имя. И где-то на уровне инстинктов она понимала, что должна это имя знать.
Никола отложила тушь, боясь, что дрожащие руки смажут косметику на лице. Лорд Эшер всегда особое внимание обращал на то, как она выглядит, когда танцует. Нельзя вызывать его недовольство. Никола поморгала глазами и обнаружила, к собственному удивлению, что плачет.
Как странно.
Почему бы ей плакать? Она невеста лорда Эшера. Разве она не самая счастливая женщина на свете?
Хотелось бы ей знать.
Открылась дверь, и вошел лорд Эшер в сопровождении своей помощницы Децимы. Повелитель вампиров был одет в обтягивающие кожаные джинсы, черную трикотажную рубашку, черные ковбойские сапоги и черный кожаный плащ до пола. Темные прямые волосы падали намного ниже широких и мускулистых плеч. Хотя и ослепительный с виду, вампир не слишком отличался от смертных, населяющих самые жуткие районы города. Единственное, что выдавало его принадлежность к Своим, был черный с золотом эмалевый тотем клана — сплюснутый по бокам круг, охвативший треугольник, — приколотый к левому лацкану, а еще — хромированный череп младенца, который заменял пряжку пояса.
— Добрый вечер, дорогая моя, — улыбнулся он, становясь за спиной Никола, положив сильные руки на ее обнаженные плечи и чуть прижимая пальцами сонные артерии. — Ты готова к сегодняшнему представлению?
— Почти. — Голос ее был сух и хрупок, как папирус.
— Ты очаровательна, моя красавица. Разве не так, Децима?
Вампирша пожала плечами. Сложив руки на голой груди, она звякнула кольцами в сосках.
