В эту минуту открылась дверь, и в зал вернулся профессор Тадокоро. Профессор Ойдзуми будто подавился.
– Забыл авторучку… – пробормотал себе под нос Тадокоро и, взяв со стола толстый «монблан», снова направился к двери.
– Профессор Тадокоро… – вдруг окликнул его премьер. – Вы заявили, что я, как государственный деятель, должен быть к чему-то готов. Позвольте спросить, к чему именно? К какого масштаба явлениям я должен готовиться?
– Я уже говорил, что ничего еще не могу сказать точно, – профессор Тадокоро пожал плечами. – Но, как мне кажется, нельзя исключать и такую возможность, как полное разрушение Японии. А может случиться и такое, что Японский архипелаг просто исчезнет…
В зале послышались смешки. Явно недовольный собой профессор Тадокоро поспешно вышел.
После встречи с учеными один из секретарей канцелярии премьер-министра, остановив машину у края газона, вызвал кого-то по междугородному радиотелефону.
В трубке прозвучал старческий мужской голос.
– Кончилось, – сказал секретарь. – Как и ожидали, ничего определенного сказано не было. Позвольте доложить основные моменты.
Секретарь пересказал ход заседания.
– Был, правда, один ученый, который удивил всех. Его фамилия Тадокоро… Просто сказал, что Япония провалится в море… Да, да, Юскэ Тадокоро. Совершенно верно. Вы изволите его знать?.. Да, слушаю… – секретарь чуть нахмурил брови. – Ясно, я все понял. Если можно в такое время, я немедленно отправляюсь…
Положив трубку, секретарь вздохнул и посмотрел на часы на приборной панели. Было тридцать пять минут одиннадцатого.
– Беспокоит?.. – бормотал он про себя в темном салоне машины. – Что же это может его беспокоить?..
Заведя мотор и развернув машину, он позвонил еще раз.
– Это я. По дороге завернул в Тигасаки, так что вернусь поздно. Ты ложись спать.
Потом он вывел машину на дорогу. Под душным, без единой звездочки ночным небом черным зверем притаился лес Ееги, темнело здание стадиона. Вечно здесь по ночам обнимались влюбленные парочки. Осветив фарами несколько фигур, секретарь нажал на акселератор.
Прошло несколько дней.
Токио по-прежнему варился в превышающем тридцать пять градусов зное. Люди, загорелые до черноты и вконец измученные, едва дышали. После того как пострадало морское побережье Сенан, а в районе Идзу произошло извержение, стали бояться выезжать в окрестности. Спасаясь от жары, в жажде морской прохлады народ повалил в префектуру Тиба и дальше – в Кансайский край, на северо-восток, на Кюсю и Хоккайдо. Поезда были набиты битком, машины шли по шоссе сплошным потоком. Амаги, выбросив большое количество магмы, успокоился, хотя не прекращал куриться, а Асама все еще время от времени выплевывал огнедышащую жижу. Продолжались и землетрясения. Число их не сократилось, в течение дня происходило пять-шесть довольно ощутимых толчков. Кренились старые дома, их стены трескались, а с крыш сыпалась черепица. Во всех городах всех провинций экстренно провели перепись ветхих и опасных построек. Но запланированный на ближайшее десятилетие проект ускоренного повышения сейсмостойкости и огнеупорности зданий в масштабах всей страны пока еще находился на уровне рассмотрения в министерстве строительства.
