— Я видел его — симпатичный парень, — сказал Малыш. — Год назад закончил финансово-экономический.
Мне надоело слушать их перепалку, я придавил каблуком окурок и полез в кабину.
В деревне, посредине дороги, стоял курчавый мальчишка лет шести и целился в меня из рогатки. Я остановился и крикнул:
— Ну-ну, не балуй!
Мальчишка рукавом вытер нос и, не опуская рогатку, спросил:
— Прокатишь?
— Как звать-то?
— Прокатишь, говорю? — спросил мальчишка и снова прицелился.
— Сдаюсь, — сказал я и распахнул дверцу.
Мальчишка был в ситцевой рубахе и разодранных на коленях штанах. Он подошел поближе, босой ногой постучал по скату, потом, сложив ладонь дощечкой, протянул.
— Я понарошке, — сказал он. — Не стал бы в тебя пулять, что я, дурак? Меня и так все катают…
Мальчишку звали Гришей. Как только машина тронулась, он с ходу стал выкладывать все новости: вчера лисица утащила у соседки с гнезда наседку, бригадир Сидоров поругался с женой и ушел спать в хлев. Овцы ему все лицо облизали. Вьетнамцы сбили пять американских самолетов. И скоро у Гриши будет младший брат — утром мамку в больницу увезли.
Навстречу нам попались доярки. Среди них я увидел Настю. Покачиваясь, она несла обвязанный платком подойник на сгибе локтя.
— Хорошая девка Настя? — спросил я.
— Девка как девка, — ответил Гриша. — А ты на нее не заглядывайся, не то Длинный холку намылит.
— Я тоже длинный, — сказал я.
— Он длиннее… Как даст, так с копыт долой.
— Серьезный у вас народ, — сказал я.
— В прошлом году к тете Мане сын приезжал из города, так Настя ему за что-то всю харю расцарапала.
— Ай да Настя!
— Она и тебе может.
— Мне-то за что?
— Мало ли за что, — сказал Гриша.
Сделав еще несколько рейсов с веселым парнишкой Гришей, я захватил с поля студенток, и мы вернулись в Крякушино. Гриша что-то рассказывал про глухую старуху, которая умеет заговорами бородавки выводить, но я не слушал. Там, в кузове, Оля… Сегодня приглашу ее погулять. Хорошо бы лодку раздобыть и поплавать по озеру.
Я поставил машину возле правления. На бревнах, умытые, в чистых рубахах, сидели наши ребята. Шуруп в центре. В руках гитара. При виде студенток глаза у парней заиграли. Биндо, принаряженный, причесанный, рядом Зайцев. Ишь как спелись!
Девушки отправились по своим квартирам. Им нужно умыться и тоже переодеться.
Насти дома не было. Тетя Варя пожаловалась, что она днюет и ночует на ферме. Там еще две коровы не отелились, ждут со дня на день. Вот она и живет там. Прибежит домой, на ходу перекусит — и опять на ферму. И ничего девке не делается — все такая же румяная с лица. Вот что значит молодость! Я сказал тете Варе, что уж ей-то грех на старость жаловаться. Сама еще хоть куда. Тетя Варя засмущалась, махнула рукой: «Куда уж нам… Пора на печку, уже песок сыплется…» Но по лицу было видно, что мой грубоватый комплимент пришелся ей по душе.
