— Командировка как командировка, — сказал он.
— Говорят, в поезде произошло какое-то страшное убийство? — невозмутимо спросил я.
— Убийство? — У Марины стали большие глаза.
— Не слышал, — сказал Глеб и наградил меня яростным взглядом.
— Кто кого убил? — спросила Марина.
— Глеб крепко спит в поездах, — сказал я, — он мог и не знать этого.
— Какая-нибудь очередная утка, — сказал Глеб. — Чего только люди не наговорят!
— Из верных источников, — ввернул я.
Глеб не спускал глаз с Марины, он готов был в лепешку расшибиться, чтобы понравиться ей. А я не давал ему развернуться.
— Вам очень идет эта кофточка, — сказал Глеб. — Японская?
— Тебе ужин несут, — сказал я.
Мы распрощались с поскучневшим Глебом и встали. Он незаметно показал мне кулак. Когда мы оделись, он выскочил в гардероб и остановил нас.
— Я слышал, вы работаете в поликлинике? — обратился он к Марине. — Давно собираюсь написать очерк о врачах… Я тебе, кажется, говорил, — он взглянул на меня.
— Первый раз слышу, — сказал я.
— Мне редактор все уши прожужжал, когда же на столе появится очерк. — Глеб отвернул от меня свою наглую рожу и елейным голосом сказал Марине: — Мне необходима будет ваша консультация…
— Консультация? — спросил я.
Кащеев потрогал себя за толстый нос и, окончательно обнаглев, выпалил:
— В общем, дайте ваш телефон!
Ну и нахал!
— Вряд ли я смогу помочь, — ответила Марина.
— Сможете! — с жаром воскликнул Глеб.
— Ну что ж… — Марина нерешительно посмотрела на меня. — Андрей знает мой телефон.
— Не исчезай, старина, — сказал я и протянул руку.
На улице сумрачно. С Широкой порывами дует ветер. Поскрипывают в парке деревья. Над городом, добродушно мурлыча, высоко прошел пассажирский самолет. Из Риги в Москву. Он всегда в это время проходит. Когда мы поднялись на мост, на темной неспокойной воде увидели лодку. Она тихо плыла вниз по течению. Вдоль бортов журчала вода, с весел срывались капли.
В лодке сидел человек — черная сгорбленная фигура в плаще. Куда понесло его, на ночь глядя?
— Твой приятель очень внимательный, — сказала Марина. — Сразу обратил внимание на мою новую кофточку… А ты и не заметил.
— Ты ему, конечно, дашь консультацию? — спросил я. — Заодно и о кофточках поговорите… Он в этом деле соображает.
— А почему бы и нет?
— Ради бога, — сказал я.
— Ты никак ревнуешь?
— Что ты, — сказал я.
Мы остановились под уличным фонарем. Круглый матовый шар освещает коричневые ветки клена. Уже кое-где распустились почки.
Над нами, на втором этаже, распахнулось окно, и Анна Аркадьевна — мать Марины — сверху вниз посмотрела на нас. Сколько раз я говорил себе, что нужно останавливаться у другого подъезда! И всегда забывал.
