Солнце редко заглядывает к нам. Оно неожиданно появляется во второй половине дня на белой стене соседнего дома. И большая комната наполняется розовым светом.
Это очень красиво: солнце на белой стене. Круглое чердачное окно отражает заходящее солнце на стену.
Наша улица самая длинная в городе. Она начинается от автобусной остановки, которая в центре, и тянется до окраины. На окраине расположено новое кладбище, а еще дальше, за ним, аэропорт. В городе есть еще и старое кладбище, у железнодорожного моста. Оно очень живописное, с церковью, памятниками и даже фамильными склепами.
Синереченская — так называется наша улица. По ней в последний путь провожают на кладбище покойников. Бывало, услышав траурный марш, мы подходили к окну, а теперь не подходим. Неинтересно смотреть на покойников. Эти похоронные процессии навевают грустные мысли. Видя, как медленно движется машина с красным гробом, как плачут близкие, невольно представляешь себе точно такую же картину, где главным действующим лицом будешь ты… Нехорошо все-таки жить на улице, которая упирается в кладбище. В общем-то мы знаем, что все там будем. Но зачем тебе каждый день напоминают об этом?
Сегодня воскресенье, и мы с Сашкой дома. Шоссе мокрое и блестит, плотные облака обложили небо. На стеклах мерцают прозрачные капли. Напротив, через дорогу, мокнет на веревке чье-то белье. Слышно, как шелестят плащами прохожие.
Я сижу на подоконнике и смотрю на улицу. Надо бы к приятелям сходить, но лень вставать, одеваться, выходить на дождь и мокнуть у автобусной остановки. Сашка Шуруп тупым ножом вскрывает консервную банку. Он может сутки напролет что-нибудь жевать.
Сашка — мой сосед по комнате. Вот уже полтора года мы живем вместе. И работаем на одном заводе, только в разных цехах. Сашка Шуруп здешний. Родителей у него нет. Он никогда не рассказывает, что с ними произошло. Самым родным человеком он считает дедушку, которому сейчас около восьмидесяти лет. Дед — старый коммунист, получает персональную пенсию. Живет в деревне. Лет пять назад, когда со здоровьем стало плохо, дед уехал из города в Дроздово к дальним родственникам. Это отсюда километров шестьдесят. На праздники Сашка всегда уезжает к деду.
Шурупу девятнадцать лет. Он очень подвижный, живой, невысокого роста, хорошо сложен. Короткая светлая челка и светлые веселые глаза. Его еще в школе прозвали Шурупом. Наверное, за то, что нос сует в каждую дырку. Сашка — удивительно любопытный человек. Первое время он задавал мне бесконечное число самых различных вопросов. Его интересовало все: сколько лет вратарю Яшину и какую среднюю скорость развивает дельфин. Кто все-таки убил Кеннеди и почему возникает взрыв, когда реактивный самолет преодолевает звуковой барьер? Он доводил меня своими вопросами до изнеможения. Ему ничего не стоило разбудить меня ночью и спросить, правда ли, что Пушкин изменял своей жене. Однажды я набрал в библиотеке кучу книг «Географиздата» и принес Сашке. Это была гениальная мысль. Шуруп с жадностью принялся читать и оставил меня в покое.
