— Вот именно, нам чаще всего приходится играть в дешевых, бездарных пьесах, — подхватил Вадим. — Герке лишь бы себя показать. Ты даже не замечаешь, что несешь чужие расхожие реплики с претензией на юмор.
— Мы — артисты, а пьесы пишут драматурги, — возразил Володя Зорин.
— Вам нравится — вы и играйте на сцене, а я умываю руки!
— Если ты такой умный, то пиши хорошие пьесы, а мы с Володей будем с удовольствием в них играть… главные роли, — засмеялся Голубков.
— Да разве мало на свете профессий? — весело воскликнул Вадим. — Знаете, кем я решил стать? Часовым мастером! Сиди себе в мастерской на высоком стуле с моноклем в глазу и малюсенькой отверткой ковыряйся в часах. Что самое ценное на свете? Время! Вот я и буду чинить людям часы… У хороших пусть часы отстают, и жизнь их продлится, а у плохих — нехай спешат, торопятся, и жизнь их станет короче.
— «Мама, я летчиком хочу… — пропел Герка. — Летчик водит самолеты…»
— Если я уйду из театра, давайте все равно хоть раз в неделю встречаться здесь, — предложил Вадим. — Я буду на всех покупать конфеты.
— Ты же станешь безработным, — хмыкнул Герка.
— Пора бы знать, герой-любовник, — бросил на него насмешливый взгляд Вадим. — В нашей стране безработных нет. Как это в песне-то поется? «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет…»
— Какую же ты дорогу выберешь? — серьезно посмотрел на него Зорин.
Вадим отломил от кирпичной кладки кусочек штукатурки, прицелился и бросил его вниз, в пивную бутылку, блестевшую в крапиве, но не попал. Его серые с зеленым ободком глаза пристально смотрели на речку.
— А может быть, дорога сама меня поманит? — сказал он. — Есть люди, которые с малолетства выбирают себе профессию… В войну я захотел быть летчиком. И вот ничего не вышло. Подался в артисты — и снова мимо! Я уже и боюсь сам выбирать дорогу. А вдруг опять не туда заведет?
— Ты же стихи сочиняешь, — вспомнил Герка. — Стань поэтом или писателем. А еще лучше — драматургом: эти больше всех денег зашибают!
— И верно, в стенгазету ты за два часа сочинил длинную поэму, — вспомнил Зорин. — Кстати, всем понравилась.
— Главреж Канев смеялся, я сам видел, — заметил Герка.
— Какие это стихи, — вздохнул Вадим. — Так, баловство. — И негромко прочел вслух:
Тот поэт, врагов кто губит,
Чья родная правда мать,
Кто людей, как братьев, любит
И готов за них страдать.
Он все сделает свободно,
Что другие не могли.
Он поэт, поэт народный,
Он поэт родной земли!
— Неплохо, — похвалил Володя Зорин. — Программные стихи.
