— Я тебя спрашиваю: кто тебе из поэтов нравится? — рассмеялся Вадим. — Пушкин, Лермонтов, Есенин? Или Тихонов, Твардовский, Симонов?
— «Жди меня, и я вернусь…» — вспомнила она строку из Симонова.
Вадим подхватил и с выражением прочел популярное в то время стихотворение. Потом декламировал отрывки из Блока, Есенина, Пушкина. Однако скоро выдохся и замолчал. Не так уж много стихов он помнил наизусть.
— Ты всем девушкам читаешь стихи? — спросила Анфиса.
— Тебе — первой, — солгал он.
Они пошли вдоль заборов в сторону водокачки. Людской шум за спиной становился все глуше, лишь резкие звуки аккордеона вспарывали тишину.
— А где же твой Уксус? — поинтересовался Вадим. — Почему он нас не преследует? Не бьет мне морду?
— Его звать Вася, — улыбнулась она. — Это я его Уксусом прозвала.
— А меня как?
— Артист!
— Богатая у тебя фантазия…
— Живем в одном доме, а как чужие, — негромко произнесла она.
Он почувствовал, что локоть ее прижался к его боку. Смотрела она себе под ноги, и он обратил внимание, что ресницы у нее пушистые.
— Бабушка говорит, что сердце не лукошко, не прорежешь окошко.
— Это она про меня? — сбоку взглянула на него Анфиса.
— Я думаю, это ко всем относится.
— Ты знаешь, что твоя бабушка умеет лечить?
— Тут одна бабка жила, ее звали Сова, настоящая колдунья была, — вспомнил Вадим. — Могла запросто приворожить девушку к парню, и наоборот. Года три как умерла.
— Глупости все это, — вздохнула Анфиса. — Если сердце к кому не лежит, и ворожба не поможет. — Она снова по-птичьи взглянула на него: — Вот ты стал бы привораживать к себе девушку, которая тебя не любит?
— Меня никто не любит, — вырвалось у него. — Да и я никого не люблю.
— Вы только посмотрите, какие мы демонические! — рассмеялась она. — Какие мы все из себя таинственные, такие-разэтакие! Ну прямо Печорин!
— Ты Лермонтова читаешь?
— Мы в лесу живем, пню молимся, лаптем щи хлебаем… Куда уж нам до вас уж! Больно заносишься, артист! Будто сам не жил тут и в школу не бегал!
— Я тут партизанил, — не удержался Вадим.
— Наслышаны… Знаю даже, что награды имеешь. А почему не носишь на груди?
— Не верят, что мои, — засмеялся он. — Раз даже в милицию забрали и потребовали показать документы. Это когда еще в восьмом учился.
— Вы с Павлом ровесники?
— Он старше. — Вадим повернул к ней голову: — Нравится?
— Такой большой, а выбрал себе на танцах самую маленькую девушку.
— У нас в театре один артист сам маленький, толстенький, головастик такой, а жена у него здоровенная тетенька, почти на две головы выше его. Готов на руках ее носить, да вот беда — не поднять!
