— Он всегда был артистом, — улыбнулся Дмитрий Андреевич. — Артистом и поэтом.
— Бабушка блинов напекла, ждет нас, а мы тут прохлаждаемся, — спохватился Павел. Он проголодался и от одной мысли о горячих блинах со сметаной сглотнул слюну.
— Хорошо, что вы с Вадимом дружите, — поднимаясь с травы, сказал отец. — Вспоминает он своего родного отца — Кузнецова?
— Что-то не припомню, — подумав, ответил Павел. — Он ведь Казакова называет отцом.
— Федор Федорович — хороший человек, — сказал Дмитрий Андреевич. — Но родного батьку нельзя забывать. Иван Васильевич был храбрым командиром.
— Был?
— Ты разве не знаешь, что он погиб в Берлине? — удивился отец.
— Вадим говорил, что без вести пропал.
— Весть о себе он наверняка оставил… Мы еще о его делах услышим. Убежден, что фашисты за его смерть дорого заплатили. И Вадим может гордиться своим родным отцом.
— Интересная штука получается, — невесело рассмеялся Павел. — Отцы, которыми можно гордиться, бросают своих сыновей…
Дмитрий Андреевич взглянул на сына, но промолчал. Лишь подъезжая к дому, заметил:
— Не будь таким злопамятным, Павел! Чаще всего, когда семья распадается, оказываются виноватыми почему-то отцы… Я не хотел бы, чтобы ты был виноватым перед своими детьми!..
