— Бутылка выдержанного самогона? — пошутил Дмитрий Андреевич.
— Под нарами валялась, — ответил Павел. — Помнишь, как такими штуками поджигали в сорок втором немецкие бронемашины?
— Подожди, кто же жил в этой землянке? — стал вспоминать Абросимов. — Вася Семенюк и Харитонов… А как звать, уже забыл.
— Кирилл, — подсказал сын.
— А от моей командирской землянки осталась одна воронка. Посмотри, на дне уже сосенка выросла!
— Мы с Вадькой и бабушкой жили между тех двух сосен. Там тоже воронка, — показал сын.
— Черное болото, — задумчиво глядя на колышущуюся на ветру осоку, проговорил Дмитрий Андреевич. — Если бы не мать, мы не переправились бы через него, — одна она знала тропу.
— А каратели побоялись идти за нами, — сказал Павел. — Я, помню, один шаг сделал в сторону — сразу по пояс провалился в «окно». Вадька помог выбраться.
— Пройдет еще десять лет — и от нашего лагеря не останется и следа.
— Ребятишки нашли за Утиным, озером сбитый «юнкере», — вспомнил Павел. — А здорово было бы его приволочь сюда! И хотя бы одну землянку сохранить такой, какой она была в войну.
— Займись, — сказал отец. — Экспонатов тут для партизанского музея хоть отбавляй.
— Музей в лесу? — усомнился Павел. — Все-таки далеко от Андреевки.
— Когда-нибудь люди по крохам будут собирать все, что осталось от войны, — проговорил Абросимов. — И позеленевшая гильза станет ценным экспонатом… Потолкуй с поселковыми комсомольцами. Пусть собирают в лесу военные трофеи.
Павел смотрел в просвет между соснами, хмурил лоб. Сейчас он очень походил на отца.
— Трофеи… — пробормотал Павел. — Мы с Вадькой где-то тут неподалеку зарыли две цинковые коробки из-под патронов. Там немецкий бинокль, парабеллум, патроны, фляга, два ремня с белыми бляхами, ну которые фрицы носили…
— Вспомнишь, — заметил отец.
— Вадька зарывал, я стоял в стороне и наблюдал, чтобы никто не увидел… Кажется, я был вон там! Да нет, там стояла сосна с кривым суком. Ее что-то не видно.
— И мне ничего не сказали, — упрекнул отец.
— Ты бы отобрал парабеллум, — улыбнулся сын. — Да и Семенюк на него позарился бы. Он парабеллумы забирал для разведчиков.
— Отчаянный командир был, — вздохнул Дмитрий Андреевич. — И вас, чертенят, приучил к дисциплине.
— Ты прав, отец, — сказал Павел. — Мы откроем музей партизанской славы. Хотя бы ради памяти погибших.
«Виллис» стоял на травянистом бугре, неподалеку голубело небольшое лесное озеро. Солнце вынырнуло из-за облаков, и бор сразу просветлел, стал прозрачным и теплым. Красивый, голубой с розовым брюшком, поползень совсем рядом с ними скользил головой вниз по стволу.
