— Фарцовщики могут таким образом драгоценности народные укрывать. Обязан убедиться в содержимом, само собой.
— Сюжет для небольшого рассказа, — сказал я Аверченко. — Вон и чайка летит.
Чайка действительно парила над Марсовым полем. Занесла ее нелегкая с морских просторов Маркизовой лужи.
Мильтон вгляделся в меня, закрыл гробик, сел на него, закурил Мальборо и сказал:
— А, Капецкий. По телеку вас видел. И книжки читал. Само собой…
— Приятно слышать.
— Я ведь кораблестроительный кончал, потом загнали на Северный флот. Эсминец Несокрушимый, БЧ-пять… А это правда, что вы винтовку потеряли?
— Да.
Мильтон помолчал, потом кивнул на Савельича:
— Не простой пьянчуга. Стало быть, знаменитость. О нем в газетах писали: Застенчивый хулиган. Ночью залез в Исаакиевский собор. Сторожа обезвредил бревном по башке и забрался в музей. Лунная ночь была, стало быть, он сломал решетку придела Александра Невского, куски ее рассовал по карманам — на сувениры, стало быть. Кстати, та вон старуха. Ее Норкина фамилия?
— Да, — сказал я.
— Она на шухере стояла. А Савельич успел бы смыться, но — вот уж дурак! — увидел скульптуру Монферрана. И стало дураку стыдно перед хозяином собора. Пока портрет с подставки стаскивал да лицом к стенке поворачивал, его и взяли. Хоть гражданин тогда и объяснил, что взгляд знаменитого архитектора его смущал, но пятерик ему за злостное хулиганство впаяли. И отсидел он от звонка до звонка.
— Н-да. Занятно, — сказал я. — Но Мария Ефимовна мне эту новеллу не поведала.
— Будите старух, — приказал мильтон. — Скоро патрульная машина поедет. Тогда они в вытрезвителе проснутся.
— Патруль я уже вижу, — дрожащим голосом сказал Аверченко. — Матросы! Будь они прокляты!
Мильтон с некоторым подозрением глянул на моего залетного гостя.
— Это комендантский патруль. Майор тут бродит и два курсанта из морского интендантского училища. А наш с мигалкой.
Я разбудил старушенций. Проснулись без эксцессов. Мария Ефимовна зевнула во всю пасть, уронив верхнюю челюсть в подол. Мубельман глянула в лорнетку на окружающую обстановку, несколько удивилась увиденному, поинтересовалась происходящим. Я объяснил, что надо Мимозу передислоцировать в Летний сад.
— Стыдно! Пожилые люди, а такую самодеятельность развели! На Марсовом поле! — напустил на себя строгость мильтон.
— Сказала бы я словечко — да волк недалечко! — огрызнулась Ефимовна.
— Место рождения?
— Какая разница? Мила та сторона, где пупок резан! — продолжала моя буфетчица.
